Русская поэзия | Стихи о любви

Романс

Из комнаты друзей,

Из дыма и из шума

Я уводил её

На голубой мороз,

В душистый снегопад…

В распахнутую шубку

Я думал и молчал:

Неужто всё всерьёз?

Какая прелесть в том,

Как брошена небрежно

На молодой сугроб

Рябиновая кисть

Той женщиной моей,

Застенчивой и нежной,

Позволившей войти

В судьбу свою и жизнь.

Какая теплота

В дыханье и печали

Ладонью говорить:

Любимый, ты продрог…

Я стряхивал снежок,

Улыбкой отвечая,

И чувствовал – земля

Уходит из-под ног.

г. Саранск

Александр Арапов

1959 – 2011

Я думаю о Вас ночами

и днями думаю о Вас,

и вырастает за плечами

подобье крыльев каждый раз.

Я не надеюсь на свободу

быть Вами понятой, увы,

я каждый день вхожу, как в воду,

в сияющий поток травы.

От жарких полдней холодею

и, странности свои виня,

я попросить Вас не посмею

мне верить и любить меня.

Я Вас сама не понимаю,

и всё, должно быть, оттого,

что проходящих принимаю

всегда за Вас, за одного...

Москва

Лариса Васильева

1935 – 2018

О ТЕБЕ

Ты везде: в стихотворении,

В звуке, в музыке, в судьбе.

У берёз твои колени,

Птичий щебет о тебе.

Ты во всём: в лучистом взгляде

Поздней северной зари,

В снеговой ольховой пряди,

Где заколкой снегири.

Ты во всём: в небесном громе,

В перезвоне светлых вод,

О тебе былое в доме

Половицами поёт.

У тебя покой, как в храме,

В стороне от всяких смут.

На заре к тебе снегами

В гости ангелы бредут.

Валерий Вьюхин

РАЗГОВОР

Не вечер,

а мгла бездушная

сзывает в степи коней.

Скажи что-нибудь ненужное...

А вдруг оно всех нужней?

Над стылой вечерней вишнею

окно своё разолью.

Скажи что-нибудь... неслышное...

– ............................

– Я тоже тебя люблю...

Самара

Евгений Чепурных

Милый май разукрасил витрины,

город нашей любовью живёт.

И летит над ним пух тополиный

и зовёт за собою в полёт...

Южный ветер доносит до слуха

оркестровый хмельной парафраз...

Это вальс тополиного пуха,

это вальс твоих радостных глаз.

Ничего кроме этого вальса

не останется в жизни моей.

Улыбайся! Прошу улыбайся –

я умру без улыбки твоей.

Москва

Алексей Шмелёв

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Всё забылось:

Голос твой и внешность,

Сумасбродство юное своё.

Но осталась нежность.

Только нежность.

Память – это гнездышко её.

И стихи забылись –

Принадлежность

Смутных дней,

Далёких, как звезда.

Сло́ва не припомню.

Только нежность

Отложилась в сердце навсегда.

Иркутск

Андрей Румянцев

ДЕВОЧКА И МАЛЬЧИК

Жизнь опять заводит, как шарманщик,

Повторяет вновь она и вновь:

Жили-были девочка и мальчик,

И была у мальчика – любовь.

Расцветали яблони и вишни,

Улыбалась девочка цветам,

А его любовь, как третий лишний,

Шла и шла за ними по пятам.

Как поётся, так оно и было,

Не хочу прибавить ничего,

Дело в том, что девочка любила,

Но она любила – не его.

Не пойму, кого мне всё же жальче,

Ничего не ставлю ей в вину,

Вышел срок, и стал мужчиной мальчик,

И его забрали на войну.

Вы словам не очень-то и верьте,

Я и сам поверить был бы рад,

Говорят, любовь сильнее смерти,

Мало ли, чего наговорят…

Он ушёл, назад не обернулся,

И в бою он помнил про неё,

Потому под пулями не гнулся…

Мальчик, мальчик, горюшко моё!..

В тесный круг сходились горы хмуро,

Словно в драке – все на одного…

Что ж ты натворила, пуля-дура,

Почему ты выбрала его?

Этот мир насквозь пропитан болью…

Всё равно, не плачь и не реви,

Мальчик знал, что умирать с любовью

Веселей, чем жить – но без любви!

Москва

Владислав Артёмов

Не заблудился я,

Но всё же поаукай.

Я не замёрз,

Но не гаси огня.

Я не ослеп,

Но протяни мне руку.

Я не ослаб,

Но пожалей меня.

Вологда

Михаил Сопин

1931 - 2004

Влюбиться – как в сумрачной чаще

Блуждать сквозь густой бурелом,

Как встать на колени у чаши

С пылающим сладко огнем,

Как с Божьей Вселенною слиться,

Как солнце в ладонях держать, –

Мне так бы хотелось влюбиться,

Чтоб смысл бытия разгадать.

Санкт-Петербург

Валентина Ефимовская

И я в любовь не верил вечную.

Не верил долго, а теперь

Всё чаще слышу птицу певчую

И вспоминаю о тебе.

Всё чаще. Как ты, где ты, милая?

Ни звука нету, ни следа.

Моя любовь неповторимая,

Непоправимая беда.

То соловей, то кто-то сдержанный,

И снова, снова соловьи.

Какою радостью утешены

Печали тайные твои?

Какою ходишь ты дорогою

И кто любуется тобой,

Моей далёкою-далёкою,

Моею самой дорогой?

Давно зима наш парк завьюжила,

Но не забыть мне никогда,

Как не дыша ты песни слушала

И даже пела иногда.

Москва

Игорь Ляпин

1941 - 2005

Как обещанье света и тепла,

Мои надежды наспех перемножив,

Ты мне приснись хоть капельку похожей

На ту, когда не сниться не могла.

Я рассмотрю тебя во все глаза,

Тобою память хмурую заполню,

И вдруг, сквозь сон себя увидев, вспомню

Всё то, что вспоминать уже нельзя!

г. Дедовск
Московская область

Юрий Воротнин

Когда тревога вставит ногу в стремя,

и, убывая, загорится время,

и мы пойдём, сминая зеленя,

за танками, надев противогазы,

на жизнь и смерть по голосу приказа –

любовь моя, не покидай меня!

Когда в горах или пустыне дальней

придёт последний час исповедальный

на линии прицельного огня,

то, этот час доверив нашей чести,

не одного – с товарищами вместе –

любовь моя, не покидай меня!

Когда в кругу весёлого застолья,

где и стихи, и речи льются вольно,

и, нас полунамёками маня,

горят глаза и светят чьи-то лица, –

дай руку мне, дай сердцу не разбиться,

любовь моя, не покидай меня!

И даже там, где только тьма немая,

а женщина, другого обнимая

и об ушедшем память не храня,

посмотрит ввысь. Когда с небесной кручи

скользит на землю метеор падучий, –

любовь моя, не покидай меня!

Москва

Юрий Беличенко

1939 - 2002

НЕВЕСТА

Это было когда-то, а как будто вчера,

Полюбила солдата

Практикантка-сестра.

Он метался и бредил, и в бреду повторял:

«Мы с тобою уедем…»

А куда – не сказал.

Как-то так, между делом, объяснился он с ней –

«Ты мне нравишься в белом,

Будь невестой моей…»

И без слов, с полужеста, понимала она –

Что такое невеста,

Да почти что… жена!

Мир наполнился эхом, как пустынный вокзал,

Он однажды уехал,

А куда – не сказал…

И пошла по палате, ни жива, ни мертва,

В ярко-белом халате

Практикантка-сестра.

И кричала в дежурке: «Он не умер, он спит…»

И пила из мензурки

Неразбавленный спирт.

Невпопад и не к месту всё твердила она:

«Что такое невеста?

Да почти что… жена!»

Москва

Владислав Артёмов

Песня

Ничего мне не надо от жизни моей –

Только б видеть тебя,

Только б видеть тебя да коснуться рукой

До плеча твоего.

Чтобы ты простучала по звонким мосткам

И вбежала ко мне,

И запахло бы снова зелёной травой

От сапожек твоих.

И пускай там всю ночку поют соловьи

И скрипит коростель,

И под лунным сияньем воркует река

И блестит серебром.

Ничего мне не надо от жизни моей –

Только б видеть тебя,

Только б видеть тебя да коснуться рукой

До плеча твоего.

Москва

Николай Тряпкин

1918 - 1999

Звякнет лодка оборванной цепью,
Вспыхнет яблоко в тихом саду,
Вздрогнет сон мой, как старая цапля
В нелюдимо застывшем пруду.

Сколько можно молчать! Может, хватит?
Я хотел бы туда повернуть,
Где стоит твоё белое платье,
Как вода по высокую грудь.

Я хвачусь среди замершей ночи
Старой дружбы, сознанья и сил
И любви, раздувающей ноздри,
У которой бессмертья просил.

С ненавидящей тяжкой любовью
Я гляжу, обернувшись назад.
Защищаешься слабой ладонью:
«Не целуй. Мои губы болят».

Что ж, прощай! Мы в толпе затерялись.
Снилось мне, только сны не сбылись.
Телефоны мои надорвались.
Почтальоны вчистую спились.

Я вчера пил весь день за здоровье,
За румяные щёки любви.
На кого опустились в дороге
Перелётные руки твои?

Что за жизнь – не пойму и не знаю.
И гадаю, что будет потом.
Где ты, Господи… Я погибаю
Над её пожелтевшим письмом.

Москва

Юрий Кузнецов

1941 – 2003

Не полюбить

Так горько, как бывало,

Но снова каждый миг

Неповторим.

Пора пришла.

И осень запылала,

Леса горят,

Давай и мы сгорим.

Давай взойдём

И бросимся с обрыва

На острые метёлки камыша.

Горит река.

Горит на леске рыба.

Так, может быть,

Займётся и душа.

Огнём займётся,

Соловьём зальётся,

Зажжётся от ликующих ракит.

Осенней уткой

Из осок взовьётся

И – полетит.

Дымят мои туманные угодья,

Мои хоромы…

И на колосник

Просыпались весёлые уголья

Коч клюквенных

И боровых брусник.

Ах, всё пылай, что плакать не умеет,

Ах, всё иди к весёлому концу!

Давай сгорим.

И ветер нас развеет, как семена,

Как память, как пыльцу.

Москва

1935 – 2022

ДВА РУЧЕЙКА

Там в облаках, где с тобою бродили мы
В хрупких подснежниках у родника,
Робко играя лазурными льдинками,
В небе рождаются два ручейка.

Два ручейка, две слезинки горючие,
Две неразлучных поющих струи,
То выходя, то скрываясь под кручами,
В разные стороны мчатся они.

Зверь настороженный, птица ли редкая
Бродом пройдут, не оставив следа.
Станут ручьи обязательно реками
И разбегутся уже навсегда.

Я ухожу голубыми долинами,
С белым туманом сливаясь в одно,
Не потому, что с тобой не любили мы, –
Просто так русло моё пролегло.

Москва

Бестолковую, несуразную

Отдаю тебе жизнь свою.

Ни над кем победу не праздную –

Вся зарёванная стою.

Быть тебе мишенью для мщения

И, конечно, не смыть вины –

Бесполезно искать прощения

У детей твоих и жены.

И с друзьями прочными нитями

Ты не связан с этого дня...

Вот какой подарок сомнительный

Принимаешь ты от меня.

Будут слухи гулкими, чёрными,

Непривычной, бездонной тишь...

Так чему ты рад, обречённый мой?

Так за что ты благодаришь?..

Москва

Анна Гедымин

Широко по приморскому маю

разгулялся сырой ветерок.

Остаёшься, а я уезжаю

и прощальное слово – не впрок.

Слишком много на свете печали,

одиноко надеждам вдали.

Знать, об этом и чайки кричали,

только мы их понять не могли.

Ослепляющее солнце над нами,

ледяная вода – горяча.

Я песок собираю губами

с твоего золотого плеча.

Что искать нам у жизни участья

от прощания на волоске?

Незаконное, краткое счастье

будем строить на этом песке.

Не пугайся его,

не пугайся,

если встретиться с ним довелось.

Ошибайся, душа,

ушибайся,

улыбайся и смейся

до слёз!

Москва

Евгений Артюхов

СВЕТЛАНЕ

Ты знаешь ли, как я люблю тебя?

Минуты, дни и годы мчатся мимо,

Как карусель, вращаясь и скрипя,

Несётся жизнь – и всё в ней повторимо

Мелькание одних и тех же лиц,

И жизнь, и смерть, и вечность – всё по кругу!

Всё жаждет мщенья оскорблённый принц,

Всё душит мавр безвинную супругу.

И всё клевещут подлые уста,

А юность – снова – в ожиданье чуда,

И новый – снова – продаёт Иуда

Пророка и учителя Христа...

Веками море шепчет кораблю

Всё ту же песнь, всё теми голосами,

Всё повторимо!

Только я люблю,

Как не любил никто под небесами.

Краснодар

Вячеслав Динека

1953 – 2021

Тело устанет маяться –

время пойдёт назад.

Что от меня останется? –

звёзды, да листопад…

И перестав безумствовать,

буду до первых снегов

каждой прожилкой чувствовать

близость твоих шагов…

Нежно, по-детски неистово,

буду опять и опять

в скверах осенними листьями

ноги твои целовать...

Выйдешь однажды в улицу –

выплачешь невпопад

то, как тобой любуются

звёзды и листопад.

Москва

Алексей Шмелёв

Как веточка к стволу,

Привитая ко мне,

То тянется к теплу,

То клонится к стерне.

Не вытянешь: «Люблю»,

Всё проще. Между тем,

Не спит, пока не сплю,

Не ест, пока не ем.

И верует она

Среди лихих годин:

«Мы сатана – одна,

И Ангел мы – един».

И пальцы сжав в щепоть,

Вслед крестит и твердит:

«Храни его, Господь!»

И Бог меня хранит.

г. Дедовск
Московская область

Юрий Воротнин

Где ты была? У какого ты грелась костра?

Чёрная ночь все следы твои прячет надёжно.

Дай твою руку – и будем сидеть до утра,

Слушать друг друга доверчиво и осторожно.

Я расскажу, где я был, как я жил до сих пор,

Как я блуждал, как менял я и руки, и реки,

Как я разжёг свой последний высокий костёр

В зябком краю, позабытом богами навеки.

Ты мне расскажешь, как страшно в полночном лесу,

Как это сладко – брести на далёкое пламя...

Если уснёшь, я тебя на руках отнесу

В тёплые сны – и застыну над этими снами.

Буду курить, буду пестовать думу свою,

Слушать дыханье и гладить седеющий локон,

Буду следить, как в забытом богами краю

Чёрная ночь потихоньку отходит от окон...

Ярославль

Евгений Чеканов

Золотой зверобой

И обвивший смородину

И родник под скалой,

И сиреневый полог тумана

Я мальчишкою знал:

Вся из солнца и трав,

Побелели виски.

Я оставил тебя,

Я готов был припасть

Потому что в тумане

Может быть, это ты

Той, что ветер принёс,

И уехал я в город,

И в ущелье домов,

Ты по улице шла

Я узнал тебя сразу.

Москва

Ты моя – как бы ни было плохо,

Дальше нет и не будет границ,

Ты моя – до последнего вздоха,

До прощального взмаха ресниц.

Ах, пути эти были б короче,

Если б встреча случилась скорей.

Я люблю

эти жёлтые ночи,

Эти дачи в чаду фонарей.

Стылый мрак опустевшего сада,

Дом, фрегатом идущий ко дну,

И медлительный звон листопада,

И медальную эту луну.

И в уюте случайного крова,

На последнем моём берегу,

Я простое и тихое слово

Для тебя, для одной, берегу.

Москва

Игорь Жданов

1937 – 2005

Я ждала – как будто ты ушёл

На войну – на целое столетье,

И садились призрачные дети

В день побед за наш с тобою стол.

Я ждала, но не было дорог

К нашему неправдышному дому.

Бабью прихорашивая долю,

Я вплетала золотой цветок

В косы,

А потом и седину

Алым полушалком прикрывала,

О своей недоле забывала

И твою не помнила вину.

Небо возвышалось надо мной,

Я входила в спелые колосья,

Я твердила: ты меня не бросил –

Я сама осталась под грозой,

Под снегами северной метели...

Я в холодной пряталась постели,

Остывая телом и душой.

Горько перекусывала нить

Бус на шее – спелого загара,

Умирала, снова воскресала,

Чтоб тебя ушедшего любить.

Москва

Людмила Шикина

1932 – 2021

Марине

Туда, где красные цветы,

Туда, где добрый – значит сильный,

Давай сбежим от суеты,

Давай оставим этот пыльный

Усталый город на Неве...

А там, в нескошенной траве,

Совьём гнездо, как перепелки,

И утром хвойные иголки

В твоих прекрасных волосах

Я поцелую...

Есть в лесах

Поляны, где гуляет ветер,

И все мелодии на свете

Искрятся в птичьих голосах.

г. Всеволожск
Ленинградская область

Владимир Шемшученко

Слухи про опасные дожди
По Москве, как лужи, разливались.
Мы с тобою в лифте целовались.
Лифт летел,
минуя этажи.
Мы с тобой летели вместе с ним.
Наверху он замер осторожно.
Я сказала:
– Выше полетим.
Ты ответил:
– Выше невозможно.
Отшумят опасные дожди.
Открывать окошко подожди.
Я сказала:
– Глупости всё это.
Умираем в жизни только раз…
Ты сказал:
– Ну да, пропало лето,
И ни в Крым теперь,
ни на Кавказ.
С сумочкой на тоненьком ремне
От тебя навеки уезжала.
И никто не плакал обо мне,
Лишь земля под поездом дрожала.

г. Киров

Елена Наумова

СВИДЕТЕЛИ

Подобно солнцу, в озере утонувшему,

поэт не рад ничему, только минувшему.

Разглядывает альбом, в памяти роется...

Если долго смотреть на дверь, то она откроется.

Нашу первую встречу многие видели.

Милая, моя память точна как видео:

наш разговор тогда подслушали оба вы –

мокрый асфальт и будка с ремонтом обуви.

Требуется лишь логика, а не мужество,

чтобы признать, что это – тоже замужество,

скреплённое, если не кольцами, то мороженым,

и вообще у нас было всё, что положено.

Видела нас река, видели голуби

одну к другой склонённые наши головы,

шныряли четвероногие и хвостатые

и зеленели вокруг мои соглядатаи.

Подружки невесты были ещё заметнее:

розы в саду (по-моему, многолетние;

если б не ты, они вовек не погибли бы),

и облака, и солнце, и книга Библия.

С тех пор как по именам друг друга назвали мы –

сорок стихотворений лежат в развалинах.

Разрушенные мосты, бывшие пристани

глядят теперь на тебя тихо и пристально.

Деревья бегут на юг, птицы сутулятся.

Видели наше счастье дворы и улицы,

и наш поцелуй на ступеньках тоже заметили –

а брак разорвать нельзя, пока живы свидетели.

Саранск

Сергей Казнов

1978 – 2005

ПИСЬМА

Я пишу тебе письма обычно под утро.

С розоватых небес осыпается пудра,

а в углу этой комнаты чёрным куском

пианино молчащее с пылью на крышке,

и на нём – Коломбина, французская книжка,

сувенирная трубка с кривым мундштуком,

чепуха, заменившая взрослым игрушки,

красный ёлочный шар, золотистая стружка

и бутылка с британцем, вместившая дух

можжевельника, леса морозного, хвои,

одиночество мягкое, чувство живое

и пространство моё, потерявшее слух.

Этот город уже поднимается. Слышно

в непрогретой мансарде, как ветер на крыше

водит пальцем по карте, катает листву,

и ещё, за окном – эта бледная лодка,

тонкий месяц, дырявый, качается кротко,

еле держится месяц слепой на плаву.

С розоватых небес осыпается пепел,

первый снег, неопознанный тающий лепет,

полусонные бабочки, перья, цветы.

Только в комнате смутно я чувствую свет их,

эту тяжесть и хрупкость изломанных веток,

эту близость прекрасной пустой высоты.

Я пишу тебе письма из маленьких комнат,

где предметы на ощупь тепло твоё помнят,

где всегда просыпаешься с лёгкой тоской,

а среди тесноватых кирпичных коробок

вырастают стога, голубые сугробы,

застывает под корочкой льда молоко.

…и ещё, эти письма не пишутся в спешке,

их встречают, как всяких людей, по одежке,

а потом открывают и ахают: ах!..

А из писем летит, то в слезах, то в испуге,

Коломбина, ломая прозрачные руки,

с белой пудрой на детских печальных губах.

Вологда

Мария Маркова

Всё мне кажется –

не было

этих пасмурных дней,

переписанных набело

нелюбовью твоей.

Осыпаются ветхие,

дождевые снега.

Оседают под ветками

навсегда-навсегда.

Всё понятно, всё правильно,

и не стоит глупить...

Буду жить очень праведно

и тебя не любить.

Не отстану от поезда,

не уеду всерьёз.

Отчего же так боязно

среди белых берёз?

Отчего эта веточка

так дрожит на стволе?

Может быть это весточка

о печали твоей.

Может быть, ты отчаялся,

и не можешь прийти...

И деревья кончаются

у меня впереди...

Новосибирск

Нина Грехова

МАРТ

Мы можем всё переименовать,

но прошлого уже не миновать –

иного нам судьба не даст балета.

Мы можем «не бояться, не просить»,

вязать и рвать связующую нить,

но после – только вспоминать об этом.

Повсюду март – и звонкий, и немой,

не твой он, и, тем более, не мой,

но мы в его неодолимой власти:

как первоцвет любимые уста,

когда и песня без тебя пуста,

а вместе – и молчать большое счастье.

Москва

Тимур Раджабов

Листопад

Целовались в осеннем лесу,

тесно-тесно прижавшись друг к другу.

Свечи клёнов стояли по кругу.

И не помню, в котором часу

вдруг шуршащий послышался звук,

будто сдержанный выдох раздался, –

это так листопад начинался,

в одночасье, негаданно, вдруг.

И пошли шелестящей стеной

листья липы, осины и клёна,

непреклонно, медлительно, сонно,

как в замедленной съёмке в кино.

Не скрывая восторженный взгляд,

мы стояли на дне листопада.

Нам была эта осень наградой,

самой ценною из наград.

Москва

Андрей Баранов

ШУМЕЛ КАМЫШ. ЖЕНЩИНА.

Пока шумел камыш, ныряли в воду утки и песенка лилась из камышовой дудки, мир был суров и прост, как месяц, пьющий реку, бесхитростен, как пёс, пришедший к человеку. Твердеющий коралл, поток любви бесцельный. А человек играл на дудке самодельной про то, что есть весна, про душу и про тело. И женщина-жена у ног его сидела. И подчинялась тишь певучести расклада, пока шумел камыш, и было всё, как надо, всё так, как он любил и сердцем и рассудком: как надо – месяц плыл, как надо – пела дудка.

Доверием лучась, щекой к щеке прижался...

– Откуда ты взялась? – шепнул

и засмеялся.

Самара

Евгений Чепурных

Рябины стынущий рубин

Под вьюгой нервною…

Я эту женщину любил.

Любил, наверное.

Своим теплом отогревал

В беде без робости,

И целовал,

И предавал

У самой пропасти.

У той немыслимой черты,

Во тьме скрываемой,

Нерасторжимостью четы

Одолеваемой.

Я эту женщину любил.

Любил, наверное.

Недаром ангел вострубил

В конце над скверною.

Душа, остывшая до дна,

Прими отмщение!

Но казнь всегда была одна –

Её прощение.

Москва

Виктор Кирюшин

ЧУЖАЯ ВОДА

Как, бывало, всходил по ночам на крыльцо,

Ворковал, токовал, лютый стыд хороня,

И пошла за меня, и закрыла лицо,

Пожалела меня...

Не любила молчать да сидеть взаперти,

Белый шарфик летал за плечами, светя.

Отхотела светить – так побудь, погоди

До рассвета хотя...

Если долго живой не увидеть звезды,

Человеку иная приснится звезда.

Есть старинная быль, как хотелось воды

И качалась в копытце вода.

Верь, сестрица, не верь, сплыли те времена,

И уже обернуться туда мудрено,

Обернулись – и поздно, и жалость видна,

Заблужденье одно...

А всходил на крыльцо – ворковал, токовал,

Сокрушался душой , что чужая вода...

Вот и попил своё. А тогда воровал.

Выло слаще тогда.

Москва

Вячеслав Киктенко

– Продай, что есть, – я всё куплю –

от злата до медяшки!

– Возьми того, кого люблю,

с его изменой тяжкой.

– И сколько просишь за него –

за твой товар бесценный?

– А ничего, а ничего,

он – не пятак разменный.

– Так не бывает! Говори,

чем отплатить удачу?

– За так его ты забери

и жизнь мою в придачу...

с. Горшечное
Курская область

Леонид Наливайко

(1938 – 2020)

Отпечален, отчален, отмучен –

От внезапной свободы продрог.

Что же делать? Честнее и лучше

Заплутать в лабиринте дорог,

Раствориться в метелице стылой,

Затеряться в глухой стороне,

Чтобы ты заметалась, завыла

Одичалой волчицей по мне.

Чтоб тебя от прозренья знобило

И, тщету свою бабью кляня,

Ты однажды себя разлюбила

И опять полюбила меня.

Леонид Чашечников

1933 – 1999

ПЕРВЫЙ СНЕГ

На тёмном крыльце, замерзая,

Теряя ко мне интерес,

Ты что-нибудь знаешь, родная,

Про снег, убежавший с небес?

Здесь ночи из чёрного крепа,

И голос прощальный дрожит...

Зачем же он с ясного неба

На тёмную землю бежит?

Прощаясь со мной на пороге,

Скажи, на ладони дыша,

Зачем он лежит на дороге,

Растоптанный, словно душа?

И нет в нём ни злости, ни гнева.

И кто в том, скажи, виноват,

Что снег, убегающий с неба,

Не помнит дороги назад?..

Ну что же, родная, ну что же!

Побег – он на то и побег,

Чтоб не было снега дороже,

Чем этот растаявший снег!

Прощай же на вечные веки!

Нас больше с ума не сведут

Ни беглые снеги, ни реки,

Которые в горы текут.

Летит по дорогам остуда.

И ты, не оставив следа,

Пришла неизвестно откуда,

Ушла неизвестно куда.

Случилось ни мало, ни много...

Сентябрь... Следы на снегу...

Неужто я тоже от Бога

На тёмную землю сбегу?

Самара

Михаил Анищенко

1950 - 2012

Любить тебя. Любить опять.

Любимый, больше нету силы!

Ты знаешь, я леса просила

Ни в чём тебя не повторять.

Но золотятся сосны все

Твоею загорелой кожей.

Как я молила Енисей

С тобою быть ничем не схожим.

Но кудри светлые круты –

Моя отрада и погибель.

И проступаешь снова ты

В любом изломе и изгибе.

Я заклинаю облака

В высоком небе деревенском.

Но чья-то властная рука

Опять лепила профиль резкий.

Ждала любовь как благодать,

А вышло, что страшнее мора.

Не спрятаться, не переждать.

Не убежать за сини горы.

Ты есть. Ты здесь. И снова вспять,

Что присно и воочью было.

Любить тебя. Любить опять.

Любимый, больше нету силы.

Тверь

Галина Безрукова

1948 – 1999

Ничего. Переживу и это.

Надо пережить. Переживу.

Крутится усталая планета.

Шлёпаются яблоки в траву.

Мошкара вечерняя клубится.

В окнах загораются огни.

Шебуршат во тьме большие птицы –

Маленьких баюкают они.

Бродит кошка в зарослях паслёна.

Может, ищет мышкину нору.

И собака лает иступлённо.

...Что ты, дура, будишь детвору?

Всё в порядке. Спи и ты, собака.

В небе светит белая звезда.

И никто не виноват, однако,

В том, что у меня стряслась беда.

В дом войду, не зажигая света.

Вволю до икоты пореву.

...Ничего. Переживу и это.

Надо пережить. Переживу.

Тверь

Галина Безрукова

1948 – 1999

Не гасите свет. Довольно мрака.

Я приду и вам в глаза взгляну.

А в глазах голодная собака

Воет на холодную луну.

Город спит. Всё мертвенно-прекрасно.

Пропороли брюхо кораблю.

Под луною волчьей слишком ясно

Понимаю я, что вас люблю.

Мир покрыт лазурью и глазурью,

Белый пар как ангел у дверей.

Доедим последнюю глазунью

Из мохнато-жёлтых фонарей.

Отзвенели мёрзлые ступени,

Клавиши проёмной немоты.

Пали на открытые колени

Красные базарные цветы.

Не гасите. Нет. Кругом скольженье,

И живая жизнь недорога.

Побеждает белое движенье

Русская смертельная пурга.

«Ящик» стих. Молчат врали и стервы.

И сошла действительность на нет.

Пусть взорвутся нервы, как цистерны,

Умоляю: не гасите свет.

В городе большой избыток мрака.

Я в глаза вам лучше загляну.

Но и там голодная собака

Лает на холодную луну!

Москва

1935 – 2022

ПЕВУЧИЙ голос

Говори! Я ни в чём не согласен.

Я чужак в твоей женской судьбе.

Только голос твой чист и прекрасен,

Он мне нравится сам по себе.

Нахваталась ты слов, нахваталась,

Все твои измышления – ложь.

Только в голосе жизнь и осталась,

Вызывая ответную дрожь.

Говори! Я с тобой словно в чаще

И твой голос могу осязать:

Шелестящий, звенящий, журчащий…

Но такое нельзя рассказать.

Он звенит, он летит, он играет,

Как малиновка в райском саду.

Даже платье твоё подпевает,

Мелодично шумит на ходу.

Даже волосы! Каждый твой волос

От дыханья звенит моего.

Я хотел бы услышать твой голос

Перед гибелью света сего.

Москва

Юрий Кузнецов

1941 – 2003

Быть без тела – лощиной вдали,

Зоркой лужи тревожащим блеском,

Робким запахом талой земли,

Краем поля, сырым перелеском,

Прелой хвоей, усыпавшей мох,

Вязкой глиной просёлков раскисших,

И любой из руин, из эпох,

И любым из живущих и живших…

Зыбкой радугой, тенью резной,

Нисходящими кольцами света –

Без конца, под личиной любой –

Возвращаться в то раннее лето,

Где река шелестела светло,

Холодя мои голени еле,

Где мне голову солнце пекло,

Где мостки под ногами скрипели.

Где росисто вились колеи

Вдоль овсов, до последней излуки,

Где так просто на плечи мои

Ты могла положить свои руки…

Пётр Катин

Когда дела мои из рук вон плохи,
Я не ищу забав на стороне.
Прости меня, я из другой эпохи,
И потому так неуютно мне.

Ты, дорогая, знаешь: я не робок
И не лишён пока ума и сил.
Я насмерть с Гамлетом стоял бок о бок,
Джульетте розы по утрам носил.

Повсюду маски, маски… Стёрты лица.
Да и врагов достойных тоже нет…
И на стене, похоже, зря пылится
Подаренный мне Теллем арбалет.

При Генрихе я состоял поэтом.
С Ассолью юной бегал на причал…
Я и тебе бы не писал об этом,
Когда бы там тебя не повстречал!

Мы рядом шли по закоулкам мира,
С него срывая ханжества покров…
Я думал: нам достаточно Шекспира,
Тебя ж ещё волнует Гончаров!

Какие времена, какие сроки!..
Прибой Любви во мне ещё не стих.
И все мои нелепые упрёки
Не стоят, дорогая, слёз твоих.

Зажгутся звёзды в небе, словно свечи.
Освободится сердце от оков…
Я полюбил тебя до нашей встречи
И шёл к тебе из глубины веков!

Москва

Любовь моя бедна −

не дарит, не карает:

последняя, она

всегда такой бывает.

Она была такой

всегда. Да мы не знали.

А мы её порой

случайной называли,

не зла, не хороша,

с начального начала,

как старшая душа

при младшей продышала.

Высокие дела

и вечное сиротство

она перемогла

по праву первородства.

Не слава, не слова,

не подвиг, не награда,

она ещё жива,

когда другой не надо.

Она в последний час

присядет к изголовью,

она и после нас

останется любовью.

Задумаешь понять,

да по ветру развеешь.

Затеешь вспоминать −

и вспомнить не успеешь.

Екатеринбург

Майя Никулина

Настолько отважен и светел,

что лампу пора погасить,

прошлое бросить на ветер,

будущего не просить.

Мой голос, рыдает, смеётся,

ищет несказанных слов.

Последней любовью зовётся

гулко-пронзительный зов.

Прошлое?

Там был предтеча.

Единственного ждала.

Здравствуй, великая Встреча,

ради которой жила.

Москва

Лариса Васильева

1935 – 2018

Утихает костер моей боли –

Видно, мало подкинули дров.

Уходи! Побродяжничай вволю,

Будь беспечен, красив и здоров.

Так горело, так жарко горело,

Что казалось, туши не туши,

Не удержит бессильное тело

Разметавшейся в клочья души.

Я в огне наплясалась босая

И обуглилась. Как не жила!

Почему же теперь, угасая,

Не тревожит, а греет зола?!

г. Лобня
Московская область

Нина Стручкова

ПОЩАДЫ ПАМЯТЬ ЗАПРОСИЛА

Походкой лёгкой и беспечной,
сквозь облетевшие кусты,
с холма на луг пустой заречный –
не ты ль идёшь?.. О, нет, не ты…
А эта – шла и напевала, –
твоим был шаг, твой взмах руки!
И мне печали было мало,
и я желал себе тоски –
тоски, такой невыносимой,
до содрогания в груди…
Пощады память запросила
и умоляла: не гляди!

с. Горшечное
Курская область

Леонид Наливайко

(1938 – 2020)

Спи, моя тихая, спи, моя кроткая.

Это ночные дожди

ходят проулком гусиной походкою.

Только ты к ним не ходи.

Это твой воздух над садом шатается,

рвётся и катится вниз.

Пусть его, милая, пусть он катается.

Ты в эту тьму не тянись.

Это грачи завозились спросонья

у родников, на ветле.

Спи, моя светлая. Спи, моя доня.

Ночь на огромной земле.

Спи без меня под приокскою глиною.

Что я с моею виной?

Страшная-страшная, длинная-длинная,

жизнь моя ходит за мной.

Москва

Опускаются с неба на плечи
твои руки – всё реже и легче,
в белых варежках. Это не снег.
Среди птиц я один – человек.
Это снег: высоко и далече
часть тебя – мои белые речи,
это в Каменке топятся печи
и под снегом стоит человек…

И под снегом стоит человек.

г. Екатеринбург

Юрий Казарин

ПРОЩЁНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Стоишь ты,
Руки на груди скрестив,
А ветер
Тихо волосы колышет.
Я помню всё.
Хочу сказать:
«Прости...»
Но сквозь года и вёрсты
Не услышишь.
И вот теперь,
Изведав столько бед,
И роком злым
Любим и охраняем,
Я говорю,
Но только не тебе,
А в стылый сумрак
Горечь слов роняя.
Их слышит путь,
Каким устав шагать,
Уж столько лет
Влачусь я одиноко.
Их слышат ночь,
И мрачная тайга,
Да ветра вой,
Что бьётся в наледь окон.
И ты - в глазах...
Усталость рук скрестив,
Стоишь,
И время образ твой колышет.
И я, хрипя,
Кричу тебе: «Прости!..»
Но с каждым годом
Тише, тише, тише...

Вологда

Михаил Сопин

1931 - 2004

СВИДАНИЕ

Я знаю, что ты отзовёшься,
пускай не сейчас, не теперь,
всей сутью сквозь время пробьёшься,
пройдёшь сквозь закрытую дверь.
В каком-то незнаемом мире,
в космических сполохах дня,
как будто в московской квартире,
твой голос окликнет меня.
Мы смутные души в друг друга,
как в общий стакан, перельём,
и как ты заплачешь, подруга,
о теле прекрасном своём.
А тело развеялось дымом,
его осторожный мотив
быть может, над утренним Римом,
а может, над Пензой летит.

Москва

Пётр Кошель

Я помню день в базарном гаме
и женщин с белыми ногами
на первых празднествах весны.
Их чуть смущённую походку –
они идут легко и кротко...
И по-особому ясны.

Эдем районного значенья –
сплошное, в сущности, мученье
из-за доступности чудес:
лотки, товары скобяные,
а с ними прочие-иные –
и все на нас, наперевес.

И ты, конечно, в том Эдеме,
как полагается по теме,
сияешь чистотою лба.
Уже ничто судьбу не застит,
и ты с утра ещё глазастей.
Да вот она, твоя судьба...

Зачем я жив и помню это –
твоё лицо в качанье света?
И, ничего не бережась,
две наших тени без пригляда
чуть в стороне, но всё же рядом,
лежали, за руки держась.

Москва

Как низко тучи ходят здесь!
Порой в такие дни
Тот берег солнцем залит весь,
А наш – опять в тени;

Но разом вспыхивают: пляж,
И буй, и мокрый плот –
И весь на солнце берег наш,
А тот – наоборот...

До ближних изб, наискосок
Тропинка делит луг;
Волной наглаженный песок,
Как каучук, упруг;

Клонясь к холодному былью,
Ракиты шелестят;
Надолго ль в жизнь вошли мою:
Пустынный этот скат,

Избы рассветный холодок,
Редеющая мгла;
Да тусклый блеск твоих серёг
На краешке стола?..

Пётр Катин

РЖАНКИ В НЕБЕ

Лишь бы ты не болел!

Что мне пёстрое летнее счастье

Сарафанных полей,

Где вот-вот перестанут кружить

Переклики судьбы,

Наши благости, наши напасти –

И окажется вдруг:

Солнце светит, но незачем жить!

Ты последний мой луч

Заходящего белого света,

Ты единственный, кто

Щедро высыпал мне на ладонь

Всё богатство любви –

Горстку стёклышек алого цвета –

И сказал: – Я принёс

Ярче губ твоих маков огонь.

Что ни лихо с тех пор:

– Я сама! Оттерплю, отболею!..

И коня на скаку!..

И в горящую избу!.. А там –

Что изба, что судьба!

Всё одно, никого не жалея,

Ты идёшь, как слепой,

По моим милосердным цветам –

По анютиным глазкам,

По ситцам доверчивой боли,

По льняной медунице –

Горда она иль не горда –

Ты идёшь безоглядно,

И ржанки рыдают над полем,

Причитают по-вдовьи:

– Куда ты? Куда ты? Куда?

Волгоград

Татьяна Брыксина

Отмолю тебя всею моею судьбой.

Каждым днём – без тебя, каждым сном – не с тобой.

Каждым хрипом в груди у седьмого ребра.

Каждой болью, которая злей, чем вчера.

Каждым словом, по шляпку забитым в строку.

Каждым горем, написанным мне на веку.

Каждым шёпотом губ, каждой шаткостью ног.

Каждой волей, которой искал и не смог.

Каждым серым дождём, приходящим с Оки.

Каждой дрожью другую ласкавшей руки.

Москва

Совок с метлой стоят в углу.

Намокла под дождём фанера.

Вот ходит голубь по столу

В кафе заброшенного сквера.

Стакан с окурками на дне,

Где истину искать не надо

И где, отчётливо вполне,

Мазок оставила помада.

Что это? Сцена из кино,

С ума сводившего когда-то?

Да нет.

Я жду тебя давно

Здесь, где часы без циферблата.

Москва

Владимир Мощенко

Ты мерещилась мне

в голубом оперении солнца,

в потемневших сугробах,

в мерцании долгих огней.

Оправдание ночи,

венок бесконечных бессонниц,

ты сегодня опять

на рассвете мерещишься мне.

Были сосны черны,

были корни бугристы и цепки.

Канул камешек слова

в забытую Богом реку,

и светилось насквозь

деревянное кружево церкви

на остуженном ветром

онежском крутом берегу.

Я тебя, как шаман,

вызывал из немыслимой дали,

из огня, из тумана,

из света и снега любви.

Над бескрылым пространством

бескровные губы взлетали

и всплывали, как рыбы,

покатые плечи твои.

Дай приблизиться мне

к пониманию прочности мира,

к утверждению жизни

во всех проявленьях её,

дай понять на прощанье

значение шёпота: «Милый»,

дай принять за реальность

хотя бы виденье твоё.

Дай понять красоту

из волны и откосов песчаных,

из рассвета и ночи

и долготерпенья травы,

дай увидеть зелёную

зябкую поросль печали

на оттаявшей вырубке

нашей далекой любви!

Хотьково

Владимир Смолдырев

1939 - 1971

Неужто в жизни нет ни замысла, ни смысла,

И женщина – фрагмент Адамова ребра?

Куда ты унесла на дужке коромысла

«Два полные ведра живого серебра»?

Мне разобрать бы жизнь,

Как школьнику конструктор,

Назад поворотить, вернуться в те года,

Где так глядел на нас тот питерский кондуктор

И в песне разрешал проститься навсегда.

Простились мы давно, а встретимся мы скоро.

Я вроде есть ещё, а ты уже была.

Свиридовский распев простора и минора

К парящему Христу несут колокола.

Раз пели соловьи, пускай споёт и вьюга.

Где встретимся мы вновь – ни снега, ни дождя.

Так сладко было нам

Глядеть в глаза друг друга,

Глаза не отводя.

2009

Москва

1935 – 2022

А в шестидесятых было так…

Я не плачу, я смеюсь – дурак.

В восемнадцать двадцать улетаю.

Вслух твои «Проталины» читаю.

Не взлетел, а в облаках витаю.

Ведь не на год расстаёмся. Мрак.

Мы с тобой во Внукове сидим,

Где не поощряется интим.

Мне б завыть. Но я всё это скрою.

Я игрок, и я живу игрою!

Не пересечётся твой Витим

С вышедшей из берегов Курою.

Буду проклинать я в Тианети

Через пару дней мгновенья эти.

Тианети – вечности причал.

Там меня обступят ночью горы.

Ничего не стоят разговоры.

Ничего. Уж лучше бы молчал.

Девочка, ты женщина и гений.

Вот он, плен твоих стихотворений.

Я не прав. Тебе не до забав.

В самой страшной тишине обвала

Ты мне даже смертью доказала –

Даже смертью, как я был не прав.

Москва

Владимир Мощенко

Спасибо тебе, Елена,
За всё, что было со мною.
Душа улетит в небо,
А тело станет землёю.
Но этот ожог рябины,
И тонкий лёд на стерне,
И гул деревянной плотины
Ты всё же оставила мне.
И палой листвы забытьё,
И грустный туман у дороги
Оставила мне, как тряпьё,
В бессмысленной той суматохе.
Но странное дело, Елена,
И винная горечь стогов,
И ярко-морозное небо,
И лодки у чёрных дубов –
Всё это осталось любовью,
Но только уже не к тебе,
А к родине, к тихому полю,
К рябине в седом декабре.

Москва

Игорь Шкляревский

1938 – 2021

Плечи в ситце, руки в белых маках.

Сколько можно сниться, приходить,

тучей оборачиваться, плакать,

ерунду земную городить?

Целовать ладони осторожно,

провожать, как заметать следы,

в твой Читинский железнодорожный

техникум измены и беды.

На бугре у трассы в воскресенье

ждать автобус, укрывать коня,

обжигаться чёрным подозреньем,

блеском снега, криком воронья.

Жить нелепо, горестно и сложно,

тайно ждать свидания с тобой

и уйти, как в путь неподорожный,

в ревность, одиночество и боль.

Вспыхнуть вновь, как первый жар колосьев,

и любить, и, сколько хватит сил, –

быть последним, кто тебя не бросил,

памяти твоей не изменил.

Чита

Михаил Вишняков

1945 - 2008

На вокзале

Уже про отправление сказали,

Уже зажгли вдали зелёный глаз,

А мы с тобой стояли на вокзале,

Не понимая, что в последний раз,

И говорили… Что мы говорили,

Транжиря на слова остатки сил!

Друг друга мы – увы – недолюбили.

По крайней мере, я недолюбил.

И потому ты очень много значишь

В моей судьбе.

Когда мне тяжело,

Ты говоришь: «Всё быть могло иначе!»

А я молчу: «И вправду ведь могло…»

Пускай с другой всё сложится счастливей.

Но горько на душе, как ни ершись:

На каждую любовь (так справедливей!)

Отдельная должна даваться жизнь.

Москва

Юрий Поляков

Кате

В золотом, далёком, солнечном краю

Нарисуй, художник, милую мою!

Чтоб она в тельняшке с моего плеча

На велосипеде мчалась, хохоча!

И чтоб лето, лето – солнцем и листвой –

Мчалось бы навстречу девушке с косой!

Чтобы всё смеялось: ветер, солнце, я,

Юность, лето, радость, девушка моя!..

В золотом, далёком, солнечном краю,

Нарисуй, художник, молодость мою.

Великий Новгород

Евгений Курдаков

1940 - 2002

Там, где в траве лежал велосипед,

Скамейка: два пенька, доска меж ними;

Где паровоз классический сипел

И проносился мимо в млечном дыме,

Где сросся со скворешней старый клён,

Опавший осенью, поздней – заледенелый,

Где думал, что влюблён (и был влюблён);

Где снег ложился белый, белый-белый,

Там все по-прежнему: лежит велосипед,

Под клёном двое мнутся неумело,

Скворешни с паровозом только нет;

И белый-белый снег – небелый.

Новокузнецк

Руслан Сидоров

1968 – 2013

НА КРАЕШКЕ ЛЕТА

Побелела полынь, пожелтел зверобой

И стояли такие шальные рассветы.

Мыла волосы ты дождевою водой

Средь высокой травы да на краешке лета.

Прибегала в заброшенный дом лесника,

Говорила обиженно: «Милый мой, где ты?»

Я тебя целовал на пороге леска

Средь высокой травы да на краешке лета.

Пахли губы твои луговою травой,

Полевыми цветами, и солнцем, и ветром.

Ты была словно птица, пленённая мной

Средь высокой травы да на краешке лета.

Не хотел ни за что я тебя отпускать,

Будто верил в какие-то злые приметы.

А теперь не могу и следа отыскать

Средь высокой травы да на краешке лета.

п. Томилино
Московская обл.

Владимир Попов

1938–2021

Сирень сизокрыла, и семь голубей –

Как крупные гроздья под ней понарошку,

Щекотно клевали от булочки крошки

С ладони моей и ладошки твоей –

С той розовой, ласковой, узкой ладошки,

Которую только что дождь целовал.

Неделя для счастья – достаточно долго,

Особенно если живёшь однова.

Тебе было только шестнадцать тогда.

Недетская женственность, опытность крови.

И ночь, разметавши, срывала покровы,

И снова взрывалась сверхновой звезда.

Семь дней, семь ночей и четырнадцать зорь,

Лазоревых зорь сизокрылой сирени.

Неделя для счастья светлей и воскресней

Бракованных лет, обручённых слезой.

Сирень сизокрыла, и семь голубей

Щекотно склевали от булочки крошки,

И плыли по лету в плену тополей

В ладони – ладонь.

Нет – в ладони ладошка.

Новокузнецк

Руслан Сидоров

1968 – 2013

ЭЛЕКТРИЧКА НА ФРЯЗЕВО

В коротеньком пальтишке и с косичкой,

Серьёзный детский взгляд чуть близорук, −

Мы вместе едем поздней электричкой

На Фрязево, не разнимая рук.

Ты что-то говоришь, а слов не слышно

Под шум колёс и фанов «Спартака»,

Но губ твоих испробована вишня –

И всё понятно мне наверняка.

Смеёшься, я не слышу, но отвечу

Улыбкой, словно слышу, всей душой

Стремясь, хотя так близко ты, навстречу −

Верней, не всей, а частью небольшой.

Всей невозможно: многое, так вышло,

Разбито в кровь, и многое в грязи,

Но губ твоих испробована вишня,

И мы уже от станции вблизи.

Нам выходить, а шумной электричке

До Фрязево ещё греметь в ночи,

Поправь резинку синюю в косичке

И вот теперь, прошу я, не молчи.

Так тихо, и хотя ты говоришь мне

О том о сём, не знаю почему –

Губами не дотронуться до вишни,

И слов не слышу, то есть не пойму.

И говорю я что-то про разлуку,

И за руку держу, и ухожу,

И за руку держу, пустую руку

Пустой рукой, и за руку держу.

Санкт-Петербург

Александр Леонтьев

Птицы репетируют отлёт.
Вот они летят разбитым клином,
словно скульптор долго мучит глину –
и никак он форму не найдёт.
В небе эллипс или в небе лодка
развороты делает вдали…
Вот они летят фигурной скобкой
и не улетают – журавли.

Надо же такой беде случиться! –
молодыми крыльями звеня,
очень просто и без репетиций
женщина уходит от меня.
Я дождусь холодного рассвета,
растоплю вчерашней боли лёд…
Бабье лето,
это
бабье лето –
птицы репетируют отлёт.

п. Томилино
Московская обл.

Владимир Попов

1938–2021

Нас куда-то несло и несло

По местам,

тишиною заросшим.

Позади оставалось село,

Светлый бор

и урёмные рощи.

А потом

начинались луга,

А потом

расстилались озера.

И на тормоз давила нога,

И стоял мотоцикл без надзора.

На какой-то забытой тропе,

Среди трав бесконечной отчизны,

Мир высокого полдня кипел

Миллионами крохотных жизней.

Были стебли травы горячи.

Одурь запахов в голову била.

И тесней, чем трава и лучи,

Мы в траве и в лучах этих жили.

А сегодня я съездил туда.

Там стога

и пустые озёра.

Видно, скоро придут

Холода.

Да и снег, видно, выпадет

Скоро.

Пермь

Анатолий Гребнев

1941 – 2021

Лес – каракова кобыла.
Хуторок о два огня.
Хорошо, что ты забыла,
что не помнишь про меня.
Что по дому нет содому,
что в печи трещат дрова,
что просыпаны по дому
самоцветные слова.
Что старушка-говорушка,
неказистая на вид,
выставляет отварушки
и частушку говорит:
«У попа была кобыла –
девяносто семь пежин.
Так, бывало, накатаемся –
без памяти лежим.
Ах, прошли, прошли сутёмочки
и клонят до земли,
быстролётние суземочки
в потёмочки сошли.
Где вы, на снегу замешены,
овсяные блины,
шелестящие, хрустящие,
сметаной белены?»
Хорошо, что я встречаю
этот день и этот час
там, где о тебе не знают,
только любят вместе нас.
Дайте гордую,
с бесовскою под бровью бирюзой!
Дайте горькую, московскую,
с холодную слезой!

Москва

1935 – 2022

На этой улице просторной,
где ветер странствия сквозит,
окно – площадкою обзорной –
над гнётом времени висит.

На этой улице, где лица
витринами оглушены,
где трели взвившейся синицы
и не слышны, и не нужны,

где вечная бредёт идея,
последний испытав удар,
где совесть мучит чародея,
забывшего свой чудный дар.

На этой улице – ужели?
На этой улице – с тобой
мы повстречаться не сумели,
хоть рядом шли густой толпой.

На этой улице мне было
темно в сплошных лучах огней.
Я эту улицу забыла,
хоть каждый день хожу по ней.

Москва

Лариса Васильева

1935 – 2018

Десятый класс

На самом утре жизненных дорог

Шли облака с цветистыми краями.

Шопеновского вальса ветерок

Летел по лёгким клавишам рояля.

Смешно, что я полжизни берегу

Тебя такой, как в первый день потери.

Что жизнь прошла – поверить я могу,

Что ты прошла – я не могу поверить.

Пока я жив, ты будешь всё такой –

Немеркнущей, единственной в природе –

С застывшею на клавишах рукой,

С тоскою нерассказанных мелодий.

И до конца моих земных дорог,

Богатых болью, дружбой, именами,

Шопеновского вальса ветерок

Пусть кружит пыль моих воспоминаний.

Рыбинск

Николай Якушев

1916 – 1983

Игрушечной нашей любви

Слегка не хватало печали…

И синие чайки кричали,

И сонные сосны качали

Над нами вершины свои.

А впрочем, была и печаль,

Как это притихшее море,

Как музыка

В Домском соборе,

Когда забывается горе

И кажется:

Жизни не жаль.

А после

Была и тоска,

Глухая, как поздняя осень,

Когда необуздан и грозен

Прибой из волны и песка.

А что ещё нужно душе?

Немного любви

И тревоги,

Немного листвы на дороге

И ветра в сухом камыше.

Но главное – эта печаль,

Как тихое, кроткое море,

Как музыка

В Домском соборе,

Когда забывается горе

И кажется:

Жизни не жаль.

Москва

Анатолий Жигулин

1930 – 2000

Одинокая осенняя вода,

Облетевшие безрадостные чащи.

Поезда кричат далёко, поезда,

Так, что сердце разрывается на части.

Мы с тобой ловили марево в степи,

Мы на мельницу старинную глядели.

Расстаёмся. Ты немного потерпи.

Свищут во поле стальные параллели.

Этот северный глухой родимый край

Не поймёт твоей тревоги и печали.

В мире нежности немного. Привыкай.

Поезда ещё своё не откричали.

Бесприютные осенние стога…

И без нас тоски хватает на планете.

Журавли давно покинули луга.

Мы с тобой давно не маленькие дети.

В эти строки слишком сильно не вникай,

Не кружи над нашим прошлым, словно птица…

Привыкай, моя родная, привыкай:

Я когда-нибудь могу не возвратиться.

Москва

Лев Смирнов

1928 – 2021

ЛЮБОВЬ И СЕКС

Он чувств высоких не изведал,

Такой он зверски удалой, –

Поцеловал, как пообедал,

Надел штаны – и с глаз долой.

А между тем в народе бают:

Такое ложкой не хлебают,

Такое только чают, ждут.

Не потому ль сады цветут?

Не потому ль играют дети

На всём на этом белом свете,

И солнце всходит вновь и вновь?..

Вот это всё и есть любовь.

Москва

Егор Исаев

1926 - 2013

Отлюбила душа, отгорела,

И не то чтобы стала пуста,

Коль другую собой отогрела,

Но не прежняя всё же, не та.

Отогрела собою другую,

И другой отогрелась сама.

Так и жить бы и жить, не ликуя,

Не сходить понапрасну с ума.

Но порою вдруг вспомнится: было! –

Слёзы счастья и жизнь на краю…

Отгорела душа, отлюбила,

Спела главную песню свою.

Самара

Борис Сиротин

А он спросил: «А ты меня любила?»

А я сказала: «Ну, конечно, нет».

А он спросил: «А ты меня забыла?»

Но ничего не услыхал в ответ.

Что говорить, когда и так всё ясно:

И я любила, да и он любил.

Но молодые губят жизнь напрасно:

Уж слишком много и надежд, и сил.

И лишь теперь, когда, растратив силы,

Мы встретились в надежде на ответ,

И он спросил: «А ты меня забыла?»

И я сказала: « Ну, конечно, нет».

Сыктывкар

Надежда Мирошниченко

Мы начинали, как могли,

Без удивления друг другом,

И новогодние огни

Горели сумеречным кругом.

Была неясная зима,

То потепленья, то морозы,

И поседевшие дома

С карнизов слизывали слёзы.

В глухом квадратике двора,

Где петли ржавые кричали,

Вошла в нас тихая пора

Переоценок и печали.

И не вселялась в тело дрожь,

И не дурманил запах вербный,

И поцелуй был непохож

На тот, весенний, самый первый.

Так почему же, почему

Тебя почувствовал я всё же

Родной

По сердцу и уму

В том поцелуе непохожем?

Мы не в мальчишеском хмелю,

И мир наш выстрадан и прочен,

Как говоримое «люблю»

Без уточняющего «очень».

Уфа

Владимир Денисов

Стальные прогалины крыш

На фоне весеннего неба,

И с криком восторженным чиж,

И церкви пронзительный крест...

Ты смотришь в окно и молчишь

На фоне весеннего неба,

Я верю, что ты различишь

Всё то, что творится окрест.

Резвящихся ангелов рой

На фоне весеннего неба,

Увлёкшихся вечной игрой

Шальных голубей на трубе,

И там, за седьмою горой

На фоне весеннего неба,

Задумчивых башенок строй,

Где струны грустят о тебе.

Сосны золотую свечу

На фоне весеннего неба,

Садов огневую парчу,

Цветное, живое тканьё...

Ты видишь, к тебе я лечу

На фоне весеннего неба?

Ты слышишь? Я снова шепчу

Забытое имя твоё!

г.Чита

Виктория Измайлова

ИЗ ШКОЛЬНОЙ ПРОГРАММЫ

Я Вам пишу случайно, право,

Случайно, право, это «Вы»:

Роман с развязкою корявой

Ушёл с классической канвы.

И наш сюжет эпистолярный,

Задуманный под «Валерик»,

Переосмыслился полярно

За столько лет и столько книг.

И то, что Вы хотели помнить,

Рассредоточилось давно

В женитьбах, детях, буднях, бойнях –

Кавказских бесконечных войнах, –

И Вам, конечно, всё равно.

А мне мотив сюжетов школьных,

Как флейта липовых аллей,

Звучит и помнится невольно,

И чем невольней, тем больней.

И жаль, что мир бесповоротен,

Что мы уже почти стары,

Что память детских подворотен

Снесли, как старые дворы,

На месте их – не луг, не поле,

На месте их – пустырь, репей...

Мне жаль: мы глупы были в школе,

А нынче мы ещё глупей,

Наш вечер тише и лукавей,

Наш день короче и темней...

...Я Вам пишу случайно, право,

Вы, право, верите ли мне?..

Поверьте. Это отзвук боли,

Увы, пером не описать,

Но я – пишу. Чего же боле?

Что я могу ещё сказать?

Вологда

Инга Чурбанова

Кровли родной деревушки –

Полузабытый приют.

Ласточки-береговушки

Снова над нами снуют.

Лёгкими крыльями вёсел

Ласточка-лодка взмахнёт,

Чувствуешь – снова ты сбросил

Клятого времени гнёт?

Снова гуляй, как захочешь!

Снова с тобой мы одни

В эти купальские ночи,

В эти купальские дни.

Годы нас не разделили.

Разве разделишь добро –

Наших купавок и лилий

Золото и серебро?

В речке, как молодость, быстрой

Полдень бездонно высок.

Нам мать-и-мачеха листья

Стелет в прибрежный песок.

Словно не веря удачи,

Краткое счастье ценя,

Как ты целуешь и плачешь,

Плачешь, целуя меня…

Пермь

Анатолий Гребнев

1941 – 2021

Серёга Чекмарёв

Он привяжет к обмоткам дощечки –

Нет сапог! Что поделать... Война.

Он отыщет фуфайку на печке

В темноте. Поглядит из окна:

Снег вчерашний на улице тает,

Ветер гонит к забору листву, –

Этим утром Чудинова Таня

Уезжает обратно в Москву.

Из уральской лесной глухомани,

Из посёлка – домой, в города,

Уезжает «московская» Таня

Навсегда, навсегда, навсегда.

С ней не то что поцеловаться –

Пары слов ей сказать не сумел,

Он-то взрослый – без году шестнадцать.

Да Танюха – пацанка совсем!

Почему же тогда за телегой

Он идёт? Отчего – не поймёт –

Чуть поодаль, по первому снегу

До своротки к заводу идёт?..

…Ей десяток восьмой скоро минет.

А спроси – почему, отчего

Она помнит мальчишкино имя

И фамилию помнит его?

Архангельск

Елена Кузьмина

Иззябла, а ты подарил тепло мне.

К распухшим пальцам лицом приник.

Я всё забуду, но это вспомню

В свой самый-самый последний миг.

Как глицерином сводил мне цыпки,

Сушил носки мои у огня.

Я столько лет не знала улыбки –

Ты улыбаться учил меня.

И не было слов про любовь и верность.

И не дарил в целлофане роз.

Ты знал, что в лёгком моём каверна.

И молоко, как младенцу, нёс.

Была каморка чуть больше гроба.

«Буржуйка», примус, в углу дрова.

И было счастье: любовь, учёба,

И за окошком – в огнях Москва.

Москва

Галина Осинина

1927–2012

Чтобы ты не спилась, не сошла с ума, не упала замертво в грязь

надо было стать каменным, как стена, и тогда, ко мне прислонясь,

ты могла бы жить, и я стал стеной, и стою, всем бурям назло

и ты знаешь, что самой лютой зимой от меня исходит тепло.

Чтобы ты могла ходить в магазин, покупать себе чай, гранат,

выбирать себе йогурт и апельсин, я к тебе не пускаю ад,

там, за мной, череда одиноких дней, водка, смерть и мерси боку,

я открыл клубничный, милая, пей по маленькому глотку.

Кто-то смотрит на воду, а кто на огонь, только я на тебя смотрю,

и могу так смотреть до конца времён, просто руку держать твою,

потому что любовь – это божество, и оно управляет мной,

и не имеет значения ничего, кроме тебя одной.

Москва

Дмитрий Мельников

...А ты мне счастья пожелал,

прощаясь в августовский полдень.

Губами веточку жевал,

и пальцы стыли на щеколде.

Тяжёлым яблокам с ветвей

уже сорваться было впору.

Внизу вертлявый муравей

сновал по жёлтому забору.

Пчела промчалась мимо нас,

как будто бы над дымоходом

взлетела искра...

Целый час

гудело всё и пахло мёдом.

Зачем простились мы с тобой

так солнечно, так неоглядно,

что даже нынешняя боль

не может нас позвать обратно?

Но навсегда в теченье дней

под этим светлым небосводом

ты связан в памяти моей

с калиткой, яблоком и мёдом.

Казахстан

Лидия Степанова

1946 - 2004

Надломила метель рябину.

Погасила над ней звезду.

Здесь когда-то я ждал

любимую.

А теперь никого не жду.

Память, словно чуть слышный

шёпот,

Говорит,

что прошедшее – тень.

А мне радостно

вспомнить что-то

Очень вешнее

в эту метель.

Мы на речке встречаться любили.

Соловьём заливалась вода.

И в ночи нас встречала

рябина.

И над ней восходила

звезда.

Рязань

Анатолий Сенин

1941-2000

ДОЖДИК

Уйду с головой в небеса,

Устав от сердечного гуда.

Туда не берут адреса́.

И письма не пишут оттуда.

Уйду поутру налегке.

До облачной выси достану.

И буду для мира никем.

И дождиком ласковым стану.

И снова на землю приду

У окон твоих ошиваться.

И буду у всех на виду

Нахально с тобой целоваться.

А твой благоверный супруг

Закроется в доме, застонет.

Сошлётся на давний недуг.

Меня от крыльца не прогонит.

И мы постоим на крыльце

В обнимку – одни в целом свете.

И слёзы твои на лице

Никто у тебя не заметит.

г. Новокуйбышевск
Самарская область

Евгений Семичев

ТОЛЯН

Влюбился и грубит. А ведь не грубиян. А просто с толку сбит товарищ мой Толян. Ему двенадцать лет, он глуп, как слово дай, и вообще – поэт, поскольку разгильдяй.

А девочка его собою ничего, но вообще она в него не влюблена. Я вижу его боль, даю ему совет: «Ты понимаешь, Толь, ей только двадцать лет. Не надо так спешить, вспугнешь – не откачать. Дай ей ещё пожить, о принцах помечтать...»

Самара

Евгений Чепурных

КОГДА-НИБУДЬ

Соберутся, станут плакать

И сморкаться, теребя

Носовые, – что за пакость!

Ладно уж, пускай в могиле

Но зачем похоронили

Лучший твидовый пиджак?

Это, я скажу вам, промах…

Запах вымыт, воздух чист,

В белом холоде черёмух

Хорошо ещё, что нету

Дайте небу, дайте свету

Хлынуть в тишине сюда.

Знаю я, что это дело

Совершается всерьёз:

У последнего предела –

Но для главных в жизни слёз.

Для того, чтоб ты прикрыла

Губы кончиком платка –

Так близка, как это было

До того, как ты забыла,

Санкт-Петербург

Александр Леонтьев

Не жизнь коротка, а печаль длинна,

И, видимо, это одно виной

Тому, что в комнате ты одна,

А если и с кем-то, то не со мной.

Надеюсь, что сон твой уже глубок,

Чтобы отвлечься на тень в окне.

А где там дьявол и где там Бог –

Об этом, родная, судить не мне.

Вот потому-то, в каком горю

Огне не ведая и виня

Во всем себя лишь, я говорю:

Не плачь обо мне, позабудь меня.

г. Волгоград

Сергей Васильев

1957–2016

Элегия

Надрывается ветер заблудший,

Колобродит всю ночь в камыше.

И чем хуже погода, тем лучше

Почему-то теперь на душе.

Ничего, я с дороги не сбился

И совсем не знаком с ворожбой.

Я в счастливой рубахе родился

И снимал её только с тобой.

А теперь возле дома слепого

Я хожу, словно вор, без огня…

Хорошо, что ты любишь другого,

Как когда-то любила меня.

Хорошо, что без боли и страху

Ты мне машешь рукой на ходу,

Что мою голубую рубаху

Носит пугало в вашем саду.

Самара

Михаил Анищенко

1950 - 2012

ПРИЧАЛ

Ну зачем я опять заскучал

По тебе, удивительно дальней?

Есть на Волге старинный причал,

Нет его и милей, и печальней.

Помню время, когда каждый час

Приставали к нему теплоходы.

Помню музыку, песни и нас –

Неземных от любви и свободы.

Мы встречались в весёлой толпе,

Поднимаясь по лесенке шаткой.

И под липой на тёмной тропе

Мы до слёз целовались украдкой.

Разбросала судьба, закружив

Нас по свету – и горюшка мало.

…Неужели я всё ещё жив –

Без тебя,

Без тропы,

Без причала?

г. Тосно
Ленинградская область

Николай Рачков

Вышей мне рубаху…

Наталье

Пусть и наша юность канет без возврата,

Но весёлых песен век не перепеть.

Вышей ты мне, вышей белую рубаху,

Чтоб и мне на праздник было что надеть.

Вышей мне рубаху синими цветами,

Житом, васильками, ну а по краям –

Чистыми ключами, звонкими ручьями,

Что текут, впадают в море-океан.

Вышей мне рубаху стаей журавлиной,

Утренним туманом, ледяной росой,

Красною калиной, сладкою малиной,

А ещё рябиной – горькою такой.

Никакое слово сердце не обманет,

Всё-то моё сердце чует наперёд –

И когда уйдёшь ты, всё на ней завянет,

А когда вернёшься, всё там зацветёт.

Скорую разлуку месяц наколдует,

Серебристым светом травы леденя,

Если ты разлюбишь – осенью подует,

И моя рубаха облетит с меня.

Станет день коротким, станет ночка длинной,

Зарыдает вьюга, запоёт над той

Красною калиной, сладкою малиной,

А ещё рябиной – горькою такой.

Москва

Владислав Артёмов

Пить и пить – и не испить до донышка...

Сладкий поцелуй неутолимый.

Надо мною – тёплое, как солнышко,

Ясное лицо моей любимой.

Я не слышу, как трава качается,

Даже голос близкой речки замер.

И течёт в меня, и не кончается

Эта синь, что я зову глазами.

Только в небе видел, да в воде ещё,

Я такую чистую безбрежность.

В чёрный лес волос моих редеющих

Десятью лучами пальцев – нежность.

Этот свет и радость до могилы я

Пронесу и не отдам другому.

Ты прости меня, родная, милая,

Что мои глаза темны, как омут.

Сам я их забил поганым илищем.

Боже, сколько лет промчалось мимо!

Многих целовал, но не любил ещё,

Да и не был я никем любимым.

Мурманск

Николай Колычев

1959 − 2017

Ты, наверное, в чём-то права:

Я, и правда, люблю эти озими,

Остывает моя голова,

Как ядро, утонувшее в озере.

Нынче праздник с названьем Покров,

Стынут липы в изодранном рубище,

И неспешным парадом коров

Завершается общее гульбище.

Кошка учит охоте котят,

А собаки полны деловитости,

И грачи улетать не хотят,

Потому что тепло им – от сытости.

И, присев к золотому окну,

Неразлучной дымя сигаретою,

Я и сам погружён в тишину,

Я и впрямь не томлюсь и не сетую.

Без упрёков и прочих причуд,

Без тоски по недавнему прошлому

Всем на свете удачи хочу,

Всем на свете желаю хорошего.

И тебе, предъявившей права

На меня,

как морозец на озими,

Я желаю тебе торжества,

Озоруй,

вроде солнечной осени.

Москва

Игорь Жданов

1937 – 2005

Воротись, я опять для тебя христарадничать буду,

на хопёрских базарах частушки кричать за кусок!

Только ешь, только пей, только пемзою чисти посуду.

Только встань из могилы, доштопай мне ветхий носок.

Только дай мне забыть эту хлорку вокзальных сортиров,

этот пакостный запах, разъездов визгливый металл...

И как падал июль на кинжальные листья аиров,

в клепико́вских болотах сквозь горло моё прорастал.

Что же ты не пришла, к полустанкам моим не успела?

На затрёпанных снимках стоишь, как свеча на ветру.

Как ты, простоволосая, «ладушки-ладушки» пела!

И какие «матани» я нынче, похабный, ору...

Никому я не в счёт, но и мне никакая держава.

Никого не прощаю из тех, кто меня разлюбил.

Отболела душа, от бездолья и ярости ржава...

Мало я её, дуру, за эту чувствительность бил.

Москва

НА БОЛЬНИЧНОМ КРЫЛЕЧКЕ

Гардеробщица Надя в районной больнице

Протянула мне кофту:

– Не плачь.

– Я не плачу…

Повздыхали, присели – озябшие птицы!

– Вдруг не выживет?

– Выживет. Как же иначе?!

Милый, – думала я о своём, – нестерпимо

На крылечке сидеть, не держать твою руку…

Жизнь едва не прошла,

И спасибо, что мимо

Доброта не проходит – смягчает разлуку.

У Надежды свои невесёлые виды:

Бросил муж, а казался родного роднее…

– Я стихи научилась писать от обиды.

Будешь слушать? Прочту что-нибудь поскладнее.

До стихов ли, ей-богу, когда на каталке

Дорогого страдальца увозят в палату?!

– Почитай, – говорю. – А нельзя ль в санитарки

Иль в сиделки устроиться здесь не за плату?

Гардеробщица Надя стихи мне читала,

Кое-как совмещая нескладные звуки.

А душа всё листала былое, листала.

Пух летел с тополей на колени и руки.

– Я в газету стихи предлагала – не взяли.

Слишком много тоски, говорят. Вот уроды!

– Зря не взяли. Все в мире стихи от печали,

От любви все стихи. И ещё от природы…

Мы простились, тая подступившие к горлу

Комья слёз, друг на друга смущённо не глядя…

– Я за ним погляжу. – Надя щёки утёрла.

– Все стихи от любви… Я люблю его, Надя.

Волгоград

Татьяна Брыксина

когда садился семьдесят шестой,

ракеты в небо сыпал, будто звёзды,

я загадал: увидимся с тобой

пусть осенью, пусть даже очень поздней.

загадывал вперёд, когда месил

густую пыль наш бэтээр горбатый,

как побежит навстречу мне мой сын

и, узнавая, скажет: здравствуй, папа!

загадывал вперёд, когда шагал

по склону каменистою тропою, –

обнимешь и прошепчешь: ты устал...

и я устала порознь быть с тобою...

когда, таясь, калёный моджахед

к плечу приклад неторопливо ладил,

загадывал: семь бед – один ответ,

на все семь бед – ты, мой далёкий ангел.

я загадал: судьба меня хранит,

пока дарит мужским нехитрым счастьем –

пока есть путь, которым уходить,

и женщина, к которой возвращаться.

Екатеринбург

Вадим Дулепов

Я с тобою рядом глупой бабою,

Обалдев от робости, стою.

И, видать, уже достала жалобой,

А самой казалось, что пою!

Что тебе я – серая, без голоса?

Сирая да тёмная – зачем?

Под платок растрёпанные волосы

Не хотят – замучалась совсем.

Непричёсанна я, неприкаянна,

С комплексами меры всякой сверх.

Бьюсь об лёд судьбы своей отчаянно

Да стихами маюсь, как на грех!

Без тебя, глядишь бы, перемаялась:

В темноте ослепнуть – пустяки,

Да рукою робкой не отчаялась

До твоей дотронуться руки...

д. Кольёль
Республика Коми

Татьяна Канова

и потому что Вас мне не обнять
мне в утешение дано понять –
как дождь растёт из облака на плечи
как падает душа – до облаков
и как земля поёт – без дураков
и целым стать стремятся части речи

за то, что я вдали от Ваших уст
мне дан страниц неопалимый хруст
и сердца стук о сомкнутые веки
и жизнь в бреду, пока ещё бреду
и счастье первой попадать в беду
и дар входить в одни и те же реки

и оттого, что я для Вас никто
мне кажется, что лет так – через сто
Вы, взятый в херувимы Безначальным
в какую-нибудь летнюю грозу
мой силуэт заметите внизу
И на секунду станете печальны

Москва

Мария Протасова

Так значит, это ты, кому я нужен

Такой, как есть, кого не поздно ждать,

Глядеть в окно, разогревая ужин,

И по шагам в подъезде узнавать.

Так значит, это я, кому нужна ты,

Как вера и как хлеб насущный днесь,

Дороже серебра, дороже злата,

Всего дороже – вся, какая есть.

Так значит, это Он, соединивший

Однажды в общий наш с тобой маршрут,

Увидевший, призревший, поженивший,

Подумавший: «А что? Пускай живут!»

Иваново

Павел Бастраков

ЛИМОНЫ

Бывает, что достаточно и взгляда,

чтоб ясно стало – это точно мой…

Какие кружевные снегопады

над городом сплетались той зимой!

За марлевой мережкой занавески

спускались хлопья в старый узкий двор.

Не то чтобы она была с ним резкой,

а просто не вязался разговор.

Тускнела на стене картины рама,

плыл абажур с потёртой бахромой.

Он молча, безнадёжно и упрямо

с работы провожал её домой.

За чаем с мамой старенькой сидели,

и слушали, как в парк трамвай идёт.

Ему была отпущена неделя,

и вновь на край земли ещё на год.

И он решился – взял в театр билеты

(она сказала – нравится балет).

Нарядный зал, программка и либретто.

Антракт. И повалил народ в буфет.

Она смотрела вслед ему украдкой:

не больно-то красив, и не высок.

Сосед вернулся к даме с шоколадкой.

А он принёс с лимонами кулёк.

Там, где зимой полярной стыла кожа,

и скулы леденели от пурги,

лимоны были золота дороже,

друзей его спасая от цинги.

Как поняла? Усмешки замечая,

сказала просто: «Вот и хорошо,

у нас лимоны будут нынче к чаю».

И кверху тяжкий занавес пошёл.

И Зигфрид шёл с Одеттой на поклоны,

а сказке не предвиделось конца…

Катились золотистые лимоны

под ноги наших мамы и отца.

Санкт-Петербург

Клавдия Смирягина

Я с собой заберу в дорогу

Половиц непослушный стык,

Петуха, поджавшего ногу,

И его предрассветный крик,

Снег, слетающий ниоткуда,

Два десятка чужих стихов

И слабеющий запах чуда

От пролитых тобой духов.

с. Бахта
Туруханский район

Михаил Тарковский

Купанье

Мне снится озеро купавье

и над кувшинками в цвету

твоё зелёное купанье,

твои ладони на лету.

Как пробежишь – не обернёшься.

Как запоёшь – не разобрать.

Зелёной пеной обернёшься,

но мне той пены не собрать.

Я далеко. Я не поправлю

твоих рассыпанных волос.

И нынче снег. И всё неправда,

что раньше правдою звалось.

Всё потому, что не прощалось,

что ты однажды солгала.

И наша речка откачалась.

И наша лодка уплыла.

Лишь иногда, как в наказанье

за ту слепую правоту,

мне снишься ты, твоё купанье,

твои ладони на лету.

Барнаул

Владимир Башунов

1946 - 2005

Всё. Устал

От прогулок по лезвиям...

Помяни меня к тёмным часам –

Я приду к тебе тихий и трезвый,

Как к причастию в праздничный храм.

Властью вечною,

женской,

верховной

Грех печалей моих отпусти –

И в беспамятстве ласки

я вздрогну:

– Боже мой! Это ты?..

это ТЫ...

г. Лиски
Воронежская область

Александр Ромахов

1961–2007

РАЗРЫВ

Расстояние между нами

пространство

вечно

открытая рана

затягивается постепенно

временем

нашей единственной

жизни

Москва

Вячеслав Куприянов

Прощай, любовь моя, сотри слезу...

Мы оба перед Богом виноваты,

Надежду заключив, как стрекозу,

В кулак судьбы и потный, и помятый.

Прости, любовь моя, моя беда...

Шумит листва, в саду играют дети,

И жизнь невозмутимо молода,

А нас – как будто не было на свете...

Москва

Евгений Блажеевский

1947 - 1999

Без тебя ничего не случилось:

Я не умер, в горячке не слёг,

Только будто бы всё помрачилось.

И закат опоясал восток.

Только мир, где по-прежнему любят,

Где по-прежнему больно всему,

Ну совсем, ну совсем обезлюдел,

Что и я вроде в нём ни к чему.

Без тебя не случилось несчастья,

Кроме горьких прозрений в душе,

Что со мною до смертного часа

Ничего не случится уже…

Павел Мелёхин

1939 – 1983

Ещё не успели проститься,

но смутно, как будто из сна,

рука твоя загнанной птицей

забилась в проёме окна.

И сразу же целая стая

таких же испуганных птиц

вспорхнула, тебя заслоняя,

с перрона спугнув проводниц.

«О, Господи! Дай хоть минуту –

вбежать напоследок в купе!..

О, Господи! Только минуту!..»

Но Он не расслышал в толпе.

Барнаул

Валерий Котеленец

Это бремя изысканных пыток и кар,

Вечный зов, что приник к изголовью.

А ещё называют – божественный дар!

А ещё называют – любовью!

В три ручья растекаются слёзы из глаз,

Скован разум единственной властью.

Свет померк. Ослепительный полдень погас.

А ещё называется – счастье!

От ненастной погоды продрогла душа.

Так вокруг неё грустно и пусто.

Лишь метель завывает, на окна дыша...

А ещё называется – чувство!

Я ещё ухитряюсь и выжить, и жить.

От вечерней зари – до рассвета

Отмеряешь семь раз неразрывную нить.

Семь веков – ожидаю ответа.

Между нами ущелья немыслимых гор,

Бесконечность глухого пространства,

Тени прошлого как занесённый топор…

А ещё говорят – постоянство!

Две прозревших души, два луча средь зимы,

Две слезинки, две капельки боли

В том неистовом хаосе света и тьмы.

А ещё называют – судьбою!

По горящим углям протоптала я путь

Принимаю ту участь блаженно,

Чтобы только обнять,

Чтобы только взглянуть

И подумать,

Что жизнь совершенна.

Людмила Щипахина

Время скворцов

Это время скворцов. А они ещё не прилетели.

Расплываются лужи в разорванной пряже реки.

Это время юнцов, это косы и бусы апреля,

это лужи и ложь, это горечь неверной строки.

Не дает мне покоя твоя неприступная совесть.

Ты уже и не смотришь глазами любви на меня.

Что мне делать, скажи: удивлюсь, удавлюсь, успокоюсь,

сяду в поезд, сойду, брошусь в воду, сгорю у огня?

Крупный запах грехов, ртутный, верченый запах распада.

Было так хорошо, что не верилось в близкий конец.

Это время скворцов, а скворцам разлетаться не надо.

Это время юнцов и, конечно же, я не юнец.

Дай мне руку свою. Я её поцелую на память.

Неужели не чувствуешь, как мои губы печёт?

Как любовь тяжела под моими сухими губами?

Уходи. Уезжай. Это, кажется, полный расчёт.

Говорят, существует какая-то мёртвая зона –

для бредущих во мраке, не видящих света людей.

Укажи мне края горевого того горизонта –

и убей нечестивца! Я сам признаюсь, что злодей.

Не коснутся тебя моя скверна и жалкие вирши.

Уезжай, уезжай, и прощай, и прости, говорю!

День растёт в вышину. И скворцы поднимаются выше.

Чтоб соткать для меня погребальную злую зарю.

Нет, помедли еще... Неужель не расколется небо?

Улыбнись, как ты можешь. Ну, просто, прошу, улыбнись.

Я уже не с тобой, но шепчу тебе горько и немо:

улыбнись, моя жизнь, оглянись, оглянись, оглянись!

Скользкой, чёрной тропой ты стремишься пробиться к апрелю –

ну, оставь хоть бы звук, хоть размытый рисунок следа.

...Это время скворцов. И, конечно, они прилетели.

Это время концов. Это память, полёт и беда.

Магнитогорск

Борис Попов

1946–1996

Романс

Прощай, моя радость, прощай!

Ты в жилах пока ещё бьёшься,

Но прошлого не обещай:

Я знаю, что ты не вернёшься.

Как птица, лети из руки –

Свободе не будет возмездья.

Расходятся материки,

Разводятся в небе созвездья.

Прости, моя радость, прости,

Как луг улетевшую цаплю,

Волшебной воды из горсти

Я выпил последнюю каплю.

Прощай, не жена, не сестра.

На мокром московском перроне

Я буду ходить до утра,

Подобно вокзальной вороне.

Москва

1935 – 2022

Кому, как не тебе...

Кому, как не тебе, меня хотя бы вспомнить,

Немного пожалеть о нынешней судьбе,

Подумать в суете и разобраться, кто мне

Дороже был тебя…

Кому, как не тебе...

Ведь ты всегда была чуть-чуть нетерпелива,

Внимала второпях беспомощной мольбе…

Кому, как не тебе, отныне быть счастливой,

Мне этого желать…

Кому, как не тебе...

Я помню, как тогда, в последний вечер зимний,

По комнате кружил в бессмысленной ходьбе…

Кому, как не тебе, прощальные стихи мне

Писать и посвящать…

Кому, как не тебе...

Горит ещё свеча, горит, на всякий случай.

Давно не верю я гадальной ворожбе…

Кому, как не тебе, даётся право мучить,

И право разлюбить…

Кому, как не тебе…

27.04.2006

22:59

Санкт-Петербург

Владимир Плющиков

Я тебе рассказывал про ёжика

И про липы, где полно опят,

И ещё про то, как сник и съёжился

Жестяным прикинувшийся сад.

Я тебе рассказывал, рассказывал

Про печальный быт моей избы,

Будто бы распутывал, развязывал,

Для тебя клубок своей судьбы.

Я тебе писал про землю стылую,

О её нерадостной гульбе –

Ты верни написанное, стыдное,

Всё равно ненужное тебе.

Просто я любил слова вынянчивать,

Снегирями сманивать под кров.

Я ведь не хотел любовь выклянчивать –

Разве можно выклянчить любовь!

Все мои слова неосторожные

(Если можно их ещё спасти),

Как непригодившихся заложников,

Ты домой с чужбины отпусти.

Московская область

Николай Дмитриев

1953 - 2005

Любовь, которой не было

Зима кружится белая,

Дела мои плохи.

Любви, которой не было,

Опять пишу стихи.

В том доме нету мебели,

Кто жил там – все уехали.

Висит пальто с прорехами:

Забыл какой-то гость.

Любовь, которой не было,

Опять как в горле кость.

Сыктывкар

Виктор Кушманов

1939 - 2004

Мерцал твой голос в тишине,

Холодной, сумеречной, вьюжной:

«Ты будешь помнить обо мне?»

И я спросила: «Разве нужно?»

И ты сказал: «Не может быть,

Чтоб всё так быстро помертвело».

«Забыть – лишь форточку открыть

И сквозняком – простое дело».

«Я буду приходить во сне».

«Я крепко сплю и снов не вижу».

«Ты будешь помнить обо мне!»

«Прощай. Ступай. Иди. Иди же!»

Не долго скрипочки шагов

Прощанье у калитки пели.

А утром не сыскать следов

Под марлей мартовской метели.

Раскрыла форточку. Тепло.

Впустила ветер разудалый.

Но память билась о стекло

И никуда не улетала.

Тверь

Галина Безрукова

1948 – 1999

Я по тебе оттосковала:
Ушло последнее тепло,
И стужей реки заковало,
И родники позамело.
В снегах дома, в сугробах крыши,
И на равнине – ни следа...
Никто не видит и не слышит,
Как подо льдом живёт вода.
Не знай и ты, когда-то милый,
Что совершается в тиши
Моей – не то чтобы остылой, –
Приостановленной души.
По льду метёт-переметает,
А подо льдом – журчит-струит,
Покатым камешком играет,
Песчинки гладит-шевелит.
...Никто не видит и не слышит,
Как я – до проруби по льду:
«Не жди-не жди» – снежок под лыжей.
Под сапожком: «Не жду-не жду».
Не ты (когда я припадаю
К воде, бегущей мимо губ) –
Меня хранит сосна седая,
И прячет ель под свой тулуп.
Над елью звёзд ночных всё боле,
И через звёздное табло
Морозку спрашивать: «Тепло ли?»
Мне утешать: «Тепло! Тепло!»

1991 г.

Вологда

Ольга Фокина

1937–2023

Это осень, Татьяна, и больше не надо резонов.

Ты шатнулась в окошке – и на полсудьбы не со мной.

А сегодня замахом снялись с почерневших газонов

непонятные птицы, ушли шелестящей стеной.

Есть у нас возле горла какая-то мелкая жилка,

подсинённая вена, c рожденья больная струна.

Как она во мне бьётся, сжимается горько и пылко,

будто хочет сказаться, а всё никому не нужна!

Знаешь, это бывает в начале седьмого десятка,

моросящим полуднем, у брошенных веком мужчин,

с их тяжёлой любовью, которая – форма припадка,

затяжное похмелье, концу обречённый зачин.

В этом возрасте любят – как стонут сквозь сжатые губы.

Это осень, Татьяна, сезонная тяга к теплу.

И огни нам, и воды... Остались лишь медные трубы.

Вот и тень твоя гаснет, уже отсветив на полу.

У, как я тебя к жизни – к твоей, не пришедшей – ревную!

К той, где я просто снимок да память касанья во сне.

К той, в которой не буду, умру, не увижу, миную...

Это осень, Татьяна, но ты вспоминай обо мне.

Потому что так любят, себя выдирая из хвори

или в стенку до крови костяшками пальцев стуча, –

так нелепо, так глупо, что счастье похоже на горе:

тоже юшку пускает, когда заезжает с плеча.

Видишь, рыжее утро глядит в приоткрытые створки,

лишь глаза продирает, не хочет ступать на жнивьё,

на капустные грядки, где сушатся листья-оборки...

Это осень, Татьяна, любимое время моё.

Москва

Женщина с весёлыми глазами,

я тебя любил и не любил,

жил в тебе и смехом и слезами

и, целуя в губы, счастье пил.

Я не знаю, нежность или жалость

власть имела, верх брала над ней.

В неизбежность мимо нас умчалась

золотая стая лёгких дней.

У хмельного счастья вкус солёный,

всё пройдёт, тебе я говорю.

Я и сам из осени зелёной,

как на солнце, в прошлое смотрю.

Московская область

Владимир Урусов

Tы забыла деревню, затерянную в болотах
залесённой губернии, где чучел на огородах
отродясь не держат – не те там злаки,
и дорогой тоже все гати да буераки.
Баба Настя, поди, померла, и Пестерев жив едва ли,
а как жив, то пьяный сидит в подвале
либо ладит из спинки нашей кровати что-то,
говорят, калитку, не то ворота.
A зимой там колют дрова и сидят на репе,
и звезда моргает от дыма в морозном небе.
И не в ситцах в окне невеста, а праздник пыли
да пустое место, где мы любили.

Иосиф Бродский

1940–1996

Ты застала меня на излёте,

На изломе судьбы и души,

На какой-то отчаянной ноте

В этой смутной, промозглой глуши, –

Где, прислушиваясь к отдаленьям

Отлетевших в безвременье дней,

Я не верил случайным мгновеньям,

Вдруг поверив улыбке твоей.

И опять что-то всплыло и длится,

Вновь на взлёт встрепенулась душа

Запоздалой предзимнею птицей,

Задыхаясь, волнуясь, спеша, –

Словно не было прежних сомнений

В том, что жизнь – бесконечно нова,

Даже в этой метели осенней,

От которой бела голова.

Великий Новгород

Евгений Курдаков

1940 - 2002

Словно ушла от погони,

Словно спасенье нашла –

Так и упала в ладони,

Страхом своим обожгла.

Птица моя голубая,

Полно чураться чудес –

Это тебя, погибая,

Вымолил я у небес.

Или чужую сквозь слёзы

Не увидала слезу?

Хочешь, на вольные плёсы

Нынче тебя отнесу?

Вербы к земле пригибая,

Ветер свистит у плетня.

Птица моя голубая,

Не улетай от меня.

Москва

Владимир Бояринов

1948 – 2022

Ты в жизнь мою вошла

совсем без притязанья –

прозрачно и легко,

как стрекозы крыло,

возвышенно светло,

как Божие сказанье,

и этим я живу.

А тридцать лет прошло…

Кострома

Священник Андрей Логвинов

Ты мне горизонты открыла,

На счастье вручила права.

С любовью

Ты мне подарила

Священное чувство родства.

То чувство

Всё шире и шире

С детьми

И с годами росло.

Роднее тебя

В этом мире,

Пожалуй, и быть не могло.

Незримо года пролетали –

Забытые сладкие сны.

Как птицы у первых проталин,

Мы ждали

Прихода весны.

Весеннее чувство

Моложе.

Да будет же вечной весна,

С которой до боли, до дрожи

Любовь человеку нужна!

Судьба

Нам дарила участье,

Неведенье мрачных вестей.

И видели мы

Наше счастье

Глазами счастливых детей.

А если беда и встречалась,

С незримым покоем в крови,

Ты ту же любовь излучала,

Как в первые годы любви.

Твоею заботой хранимый,

Живу бесконечной весной.

Тебя называл я

Любимой,

Теперь

Называю родной.

Москва

Владимир Фирсов

1937 - 2011

ИДУТ ВЛЮБЛЁННЫЕ

Она в каком-то блёклом платье,

Он в немудрящем пиджаке,

Чуть грузноваты, с крепкой статью, –

Идут себе, рука в руке.

Навстречу люди деловые,

Кто так пройдёт, кто глянет вслед –

Что, дескать, вроде пожилые,

А вот те на, как в двадцать лет!

Но, видно, мир им не в обузу:

Шагают дружно, широко,

И этих пальцев заскорузлых

Прикосновение легко.

И, видно, что-то есть на свете

Сильнее, чем прохожих суд, –

За руки взявшись, словно дети

Или влюблённые, – идут…

г. Астана
Казахстан

Валерий Михайлов

Земля стонала, и над ней
Потел поток крылат и перист
Меняя кровь на пену дней
Шёл нерест

За ним летели облака
И скучный распорядок суши
Терзал любовникам бока
Так, что проглядывали души

Кровь с серебром – почти что медь
Течёт и прорастает к свету
Кто любит, должен умереть
Жизнь передав, как эстафету

Сквозь все преграды рваться ввысь
Забыв про заводи и плавни…
Кто любит, обречён на жизнь
Хоть трижды размозжись о камни

Вне своеволия реки
Кровавой мордой в морду тыча
Они для умных – дураки
А для охотников – добыча

Им что мгновение, что век
Но только б до любви домчаться
Чтоб плавать вместе брюхом вверх
Окоченевшими – от счастья

Москва

Мария Протасова

Отшумели сады, отзвенела вода,

От зелёной листвы не осталось следа,

В чистом поле так ясно и пусто.

От счастливых минут до последних седин

Мы остались с тобою один на один,

Мое позднее древнее чувство.

Журавли улетели, печально трубя,

Я живу только тем, что я помню тебя

В этом мире коварном и пошлом.

Я живу, словно уголь потухшим огнём,

День за днем остывая душой, день за днём,

Только прошлым живу, только прошлым.

Я себя не прощаю, тебя не виню,

Я готов поклониться вчерашнему дню.

Ишь как в поле меня прознобило,

Мне бы только дойти да у печки прилечь.

Неужели остыла горячая печь?

Неужели меня ты любила?

Москва

1935 – 2022

Есть и в грусти светлая отрада,

И в печали утешенье есть,

Жизнь есть жизнь.

И шелест листопада –

Это тоже радостная весть.

Значит, по означенному кругу

Мы прошли, рыдая и смеясь.

Дай нам Бог серебряную вьюгу,

Чтобы связь времён не прервалась.

Красота не меркнет в человеке,

Не стареет дымной лебедой.

Не печалься. Всё равно навеки

Я тебя запомнил молодой.

Молодой,

Из-за которой в омут

Ринешься в черёмуховой мгле.

Дай же Бог кому-нибудь другому

Вот такую встретить на земле.

г. Тосно
Ленинградская область

Николай Рачков

Поток ушедших лет

Мы не переиначим.

Мы можем только что

Глядеть ему вослед.

Над прошлым, дорогим

Давай с тобой поплачем.

А будущее где?

А будущего нет.

Так близко слышен зов

Свободного пространства,

Там только окоём,

Там вечны тьма и свет.

Мы вместе и поврозь

Достигнем постоянства.

А будущее где?

А будущего нет.

Какою ты была

Нарядной и бедовой!

Как покорялась ты

Любви моей в ответ.

На заливном лугу

Завял цветок медовый.

Есть только день любви,

А будущего нет.

Ты встанешь поутру,

Дела в дому управишь,

Метёлкою шурша и ложками звеня.

В твоих глазах вопрос:

Меня ты не оставишь?

В моих глазах ответ:

Не покидай меня.

Москва

1935 – 2022

Тихо-тихо, сладко-сладко

Буду я тебя любить,

Как лучинка, как лампадка

Для тебя в ночи светить.

Мне с тобой не будет трудно,

А сгорю – сгорю любя.

Даже пеплом помнить буду,

Как любила я тебя.

Людмила Ветрова

Так любить суждено лишь немногим…

На глазах родового села

Рядом с клёном у самой дороги

Золотистая липа цвела.

Суждено им по прихоти ветра

Лишь касаться друг друга листвой…

И шутили сельчане над этой

Незадачливой с виду четой.

Но они на Судьбу не в обиде.

Всё им в радость: и ветер, и зной.

Ведь никто из прохожих не видел,

Как их корни сплелись под землёй!..

Москва

Вот мы стоим в конце пути земного,

И нашего с тобой, и мирового,

В конце времён нам чуждых мы стоим.

Звериным смрадом дышит ад за нами,

Над нами и под нами, и над нами,

И мы живьём в огне его горим.

Скажи теперь, сейчас, когда готовы

Для пепелищ и сера, и зола,

И в чёрном небе злобных злаков зла,

Что звёздный дождь

над каждым нашим кровом,

Скажи мне слово, то скажи мне слово,

Которое всю жизнь свою ждала.

И ветра свист там, и сквозняк упругий,

Где мы с тобой не обрели друг друга,

Душа в родную душу не вошла.

Где над землёй и куполами башен

Слова любви не прозвучали наши.

Вот отчего земной закат нам страшен,

И мы в огне его сгорим дотла...

Иркутск

Валентина Сидоренко

Два облака белых плывут по лазури.
Стоит ослепительный зной.
Ну вот мы и встретились после разлуки,
Невечной разлуки земной…

Над жизнью, в которой мы прочно забыты,
Над синим холодным Днепром,
Над кладбищем, где мы не рядом зарыты,
Сегодня мы рядом плывём.

Два облака белых… Одно розовеет,
Над миром приветствуя день.
Другое опять отдалиться не смеет,
Лежит на нём первого тень.

Нам встретится дым! И о юности милой
Ты вспомнишь и нежно взгрустнёшь.
Я ливень пролью над твоею могилой…
А ты над моей не прольёшь.

Ты первой иссякнешь в пылающем небе,
Рванусь за тобою, звеня!
Но в клевере, в глине, в полыни и в хлебе
Ты разве дождёшься меня?

Два облака белых плывут по лазури.
Стоит ослепительный зной.
А может, и не было вовсе разлуки,
Невечной разлуки земной?

Москва

Игорь Шкляревский

1938 – 2021

Солнышко мутовки на сосновом спиле

светом прорастает из ушедшей были.

Чем седее брёвна, чем древней венец,

тем светлее золото годовых колец.

Так и мы с тобою сквозь лета и зимы

прорастём любовью, прорастём любимым.

Смолкой золотою в солнечном бору,

для тебя заплачу я, и с тобой умру.

Москва

Никита Брагин

Только чёрные шпалы да рельсы

Между нами на тысячи вёрст.

Как герои шекспировской пьесы,

Мы с тобою не выживем врозь.

Как боюсь я такой параллели!

Ведь для тех, кто безумно любил,

Не стелили другие постели,

Кроме вырытых наспех могил.

О, моя дорогая подруга,

Отдохнём от мучительных драм.

И читать будем только друг друга

По глазам, по устам, по сердцам.

г. Березники
Пермская область

Алексей Решетов

1937–2002

ПЕСЕНКА АКТЁРА

Был для вас хорош я или плох,
Рассуждать не мне... Пора на выход!
Первая Любовь – как Жизни вдох,
А Любовь последняя – как выдох.

Я для вас и шут, и пилигрим.
Слёз не знают сильные мужчины.
Первую любовь скрывает грим,
А Любовь последнюю – морщины.

И, простите, не моя вина,
В том, что вас преследует ненастье.
Первая Любовь – глоток вина,
А Любовь последняя – Причастье.

Мы живём – «была иль не была»!
Разделилась жизнь на «до» и «после».
Первая Любовь – крыло орла,
А Любовь последняя – мой посох.

Временем прожитым дорожа,
Не боюсь безвременья, поверьте.
Первая Любовь – удар ножа,
А Любовь последняя – бессмертье!..

Москва

Полон взгляд тихой боли и страха.

Что тебе я могу обещать?

На пространстве всеобщего краха

Обещаю любить и прощать.

Всей судьбою своей окаянной

Обещаю не прятать лица.

Обещаю любить постоянно,

Обещаю прощать до конца.

Ты в глазах у меня не седая,

Ты смеёшься, беду отводя,

Вся желанная, вся молодая

В тонких линзах из слёз и дождя.

Прогони эту злость и усталость.

Нас вдвоём и судьбе не избыть.

Всё пропало, а сердце осталось,

Обещая прощать и любить.

Москва