Русская поэзия | Лариса Васильева

Лариса Васильева

 
 
ВАСИЛЬЕВА Лариса Николаевна (1935 – 2018) родилась в Харькове. Окончила в 1958 году филологический факультет МГУ. Первую книгу стихов «Льняная луна» выпустила в 1966 году. Автор поэтических сборников: «Огневица» (1969), «Лебеда» (1970), «Синий сумрак» (1970), «Встреча» (1974), «Поляна» (1975), «Листва» (1980), «Василиса» (1980), «Роща» (1984), «Странное свойство» (1991), «Четыре женщины в окне» (2005) и других. Лауреат премий: Московского комсомола, имени М.В. Ломоносова, имени М.Ю. Лермонтова, международной итальянской премии «Роза Петрарки». Являлась профессором Ноттингенского университета и академиком Академии российской словесности. Жила в Москве.
 

  "Я думаю о Вас ночами..."
Мать партизана
"Свет и мрак в переплетенье..."
"На этой улице просторной..."
"Настолько отважен и светел..."
"Задвигались ветры весною..."
 

* * *

Я думаю о Вас ночами

и днями думаю о Вас,

и вырастает за плечами

подобье крыльев каждый раз.

-

Я не надеюсь на свободу

быть Вами понятой, увы,

я каждый день вхожу, как в воду,

в сияющий поток травы.

-

От жарких полдней холодею

и, странности свои виня,

я попросить Вас не посмею

мне верить и любить меня.

-

Я Вас сама не понимаю,

и всё, должно быть, оттого,

что проходящих принимаю

всегда за Вас, за одного...





Мать партизана

-

Там, говорят, дорога гиблая,

там ветру стыть, там выпям выть,

туда одна старуха хриплая

в ночи повадилась ходить.

-

Она сидит на белом камешке

среди нехоженых болот

и на ладони будто шанежки

на сковородочке печёт.

-

Там ей знакомы все извилины,

все камни, ветки и сучки,

к ней поворачивают филины

свои безумные зрачки.

-

Порою утренней, туманною,

когда кровавится восток,

перед могилой безымянною

она оставит узелок.

-

И побредёт. Мне повстречается

и скажет: «У сынка была.

Уж мне там славно отдыхается,

уж я там ела да пила.

-

Невестка добрая, опрятная,

внучок – головушка светла…

Да тяжела путя́ обратная,

поди, в последний раз была».





* * *

Свет и мрак в переплетенье.

Радость с горечью – узлом.

Умирает поколенье –

то, где девушка с веслом,

-

лётчик в белоглазом шлеме,

три танкиста, два бойца,

в завершившейся поэме

закалённые сердца.

-

Провожает их, седея,

поцелуем в льдину лба,

их высокая идея,

несравненная судьба,

-

до последнего предела

не желая понимать,

смотрит вслед осиротело,

как оставшаяся мать.





* * *

На этой улице просторной,
где ветер странствия сквозит,
окно – площадкою обзорной –
над гнётом времени висит.

На этой улице, где лица
витринами оглушены,
где трели взвившейся синицы
и не слышны, и не нужны,

где вечная бредёт идея,
последний испытав удар,
где совесть мучит чародея,
забывшего свой чудный дар.

На этой улице – ужели?
На этой улице – с тобой
мы повстречаться не сумели,
хоть рядом шли густой толпой.

На этой улице мне было
темно в сплошных лучах огней.
Я эту улицу забыла,
хоть каждый день хожу по ней.





* * *
 
Настолько отважен и светел,
что лампу пора погасить,
прошлое бросить на ветер,
будущего не просить.
Мой голос, рыдает, смеётся,
ищет несказанных слов.
Последней любовью зовётся
гулко-пронзительный зов.
Прошлое?
Там был предтеча.
Единственного ждала.
Здравствуй, великая Встреча,
ради которой жила.




* * *

Задвигались ветры весною,
Заснились тревожные сны –
Затмение перед войною,
Безлуние после войны…

За дальним крутым косогором
Послышался сдержаный крик.
Я вышла, и смотрит с укором
Пять войн переживший старик.

Он ладит дырявые сети,
Снует очень быстро игла,
И кажется мне – я на свете
Пять жизней чужих прожила.

Рогнедой была, Ярославной
Разбитого князя ждала,
Княгинею Ольгой тщеславной
Народную ненависть жгла.

Крестьянкою землю месила,
Не зная что ждёт впереди,
Монашкой-черницей носила
Комочек земли на груди.

От люльки брела до погоста,
Не зная – простить ли, понять,
И даже свободно и просто
Всю Землю в ладони принять.

Свободы искала и славы,
Свободу нашла… и беду.
Старик усмехнулся: «Пошла бы –
Без дела стоишь на ветру!»