* * *
Но из разверзнутых небес
Ложился снег на голый лес,
На чёрный лес,
на тихий лес,
Спокойный и открытый лес,
На крыши тёмные домов,
На шапки светлые холмов,
На обнажённые поляны.
Ложился ясным и желанным,
Как сон, как свет, как благодать.
И чтобы просто осознать –
Какое счастье снег встречать, –
Мне нужно было жизнь прожить,
Всех потерять
и всех простить...
* * *
Вот мы стоим в конце пути земного,
И нашего с тобой, и мирового,
В конце времён нам чуждых мы стоим.
Звериным смрадом дышит ад за нами,
Над нами и под нами, и над нами,
И мы живьём в огне его горим.
Скажи теперь, сейчас, когда готовы
Для пепелищ и сера, и зола,
И в чёрном небе злобных злаков зла,
Что звёздный дождь
над каждым нашим кровом,
Скажи мне слово, то скажи мне слово,
Которое всю жизнь свою ждала.
И ветра свист там, и сквозняк упругий,
Где мы с тобой не обрели друг друга,
Душа в родную душу не вошла.
Где над землёй и куполами башен
Слова любви не прозвучали наши.
Вот отчего земной закат нам страшен,
И мы в огне его сгорим дотла...
* * *
По Божьему Слову рождались сквозь муки.
Как яблоки, шлёпались в русские руки,
Чистейшие руки на этой земле,
Где матери светят, как звёзды во мгле,
Где матери шепчут молитву, как дети.
По этим молитвам росли мы на свете:
На свежих ветрах пузырились рубахи,
И голые пятки мелькали, как птахи.
И всё, что светилось, цвело и летало, –
Всё Родиной было, родимым дышало.
И речка омоет, и ветка укроет,
И птица, как мати дитя, успокоит.
Побалует сладкой малиной лесок,
И змейка покажет цветной поясок...
Но как уходили! Рвались без оглядки.
И с Родиной милой играли мы в прятки,
Без памяти светлой.
И будто гонимы –
в столицы,
Арбаты,
Иерусалимы.
С полянки – на площадь,
Из горниц – да в залы.
С амвонов – в салоны.
Из лада – в скандалы.
Высокие кафедры, громкие речи,
Банкеты, приёмы, бесплодные встречи.
Звонки и речисты.
И вроде, и вроде –
О русской беде и
о русском народе.
О русской избе, как о снеге вчерашнем,
О стылом колодце и брошенной пашне.
О святости русской, замученном Боге...
Но видится: Матерь нисходит к дороге,
Идет по той самой, какой убегали,
И в русские избы, и в русские дали.
И слышатся тихие речи в ночи,
Простые молитвы, как хлебы в печи.
И в окнах зарницы, где светят, как дети,
Последние русские люди на свете...