СТИХИЯ ВЕТРА

Михаил ЛОБАНОВ

Живая клетка в природе − это чудо, неразрешимая до сих пор тайна, перед которой убого-примитивна любая синтетика с её блеском и новизной. Интуитивность образа у Есенина заключает в себе такую содержательность, в сравнении с которой плоскими, крайне элементарными были бы любые рационалистические рассуждения о тайне «земли глагола». Одно из главных свойств есенинского образа − жизненная конкретность, цельность. У Есенина образ возникает из органично-жизненных подробностей, из живой бытовой картины.
У Блока основой образа становится музыкальность стиха, призванная заворожить читателя, ввести его в русло лирического настроения. Музыка была для Блока началом, основой мирового бытия. Широко известны его слова: «Слушайте музыку революции». Эта музыка стала, говоря словами самого поэта, «сокрытым двигателем» его поэмы «Двенадцать».
Совершенно иная природа отражения революции в поэзии Есенина − непосредственно через трагедию чувства, внутренние противоречия личности самого поэта, через психологическую борьбу старого и нового в сознании. Драматизм усугублен тем, что в поэзии Есенина нашла обостреннейшее выражение не только личная судьба поэта. Пронзительность его лирики нельзя понять вне судьбы русской деревни, оказавшейся на историческом острие. Есенин не знал, что Блок называл «проклятием отвлеченности» (считая это своим недугом); социально-историческая глубина и конкретность противоречия поэзии Есенина проявляются в самой жизни чувства лирического героя. В известном значении поэзия Есенина – это история души поэта, тех внутренних, духовных процессов, которые происходят в нем и в которых преломляется общее, характерное для времени.

СЛОВО О ЕСЕНИНЕ

Юрий ПРОКУШЕВ

В 1814 году в «Вестнике Европы» за подписью «Александр Н. к. ш. п.» впервые было напечатано стихотворение Пушкина – «К другу стихотворцу». Ровно через сто лет, в 1914 году, в журнале "Мирок" за подписью "Аристон" было впервые напечатано стихотворение Есенина «Берёза». Эти сто лет в русской поэзии по праву могут быть названы эпохой Пушкина. Могучий, всеобъемлющий пушкинский гений оказал решающее влияние на стремительный взлет поэзии XIX века.
Лермонтов, Некрасов, Кольцов, Никитин, Тютчев, Майков, Фет... Всем своим творчеством, жизнью и прежде всего своими новаторскими, глубоко национальными произведениями именно Пушкин проложил для них главные вехи на пути к высотам русской и мировой поэзии. Конечно, каждый из этой блистательной плеяды был рожден своим временем, каждый был самобытен и талантлив, и вместе с тем каждый, несмотря на свои личные художественные пристрастия, испытал на себе, на своем творчестве огромное воздействие Пушкина, каждый стремился к вершинам «нагой» пушкинской простоты.
В конце XIX и особенно в начале XX века многим казалось, что знамя реалистической поэзии поблекло. Нашлись даже «теоретики», «доказывающие», что реализм себя исчерпал. Иные горячие головы призывали сбросить с «парохода современности» Пушкина, Толстого, Достоевского... 

«ДУША ГРУСТИТ О НЕБЕСАХ…»

Анатолий БАЙБОРОДИН

Трагедия   поэта  Сергея Есенина

Господь даровал ему душу нежную, а рязанская деревня – с рекой Окой, белесыми осенними лугами и желтоватыми берёзовыми гривами – влилась в душу полевой славянской песней, похожей на птичий пересвист-перезвон, когда рассветная синева ласково и тихо коснётся неба, и в тающем  сумраке  холодно и призрачно оживут косматые ивы у реки, копны сена, косые прясла поскотины,   огородные тыны, амбары, избы, когда петух расплескивая ночь, оглашено пропоет зарю и ответно промычит корова и уж озорной пастух зазывно постучит в калитку...



Славили Есенина все, кому не лень и кому было выгодно. Лишь теперь немного, приутихли, когда инославные вновь соблазнили народ, полонили и на русское песенное слово вышел запрет. А ещё недавно вопили славушку поэту: и порочный малый, стихоплёт, с крылом волос, как с чёлкой конской, укрывшей бесноватый глаз; и женственный  певец с косичкой и серьгою в ухе; и раздобревший и лукавый пустобай; и хулиган-жиган из подворотни; и с жирными перстнями душегубец-вор; а с ними и барыги,  и правители, иноверцам продавшие Русь. Все они славили рязанского поэта, и, размазывая по лицу мутные, хмельные слезы, мусолили  «хулиганские» стихи. Но славушка от них, что ославушка, будто и не славили, – изгалялись над бедной деревенщиной, заблудшей в каменной чащобе. От таких похвала, что хула.
И сквозь блудливую хвалу слышно, – ветер гудит на одичавшем русском поле, и деревенская старушка в «старомодном ветхом шушуне» – страдалица Россия – христарадничает, просит милостыню на церковной паперти. А в деревне гиблой воет древний пёс, и сквозь вой, сквозь гул и посвист ветра слышно – вроде, с могилок сельских, заросших дурнопьяною травой, –  Есенин плачет, слезно молит:

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За  неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать...

С ПЕСНЕЙ
ПО СТРАНЕ

Интерактивная карта

ЗЕМЛЯЧЕСТВА