Русская поэзия | Марина Бирюкова

Марина Бирюкова

 
 
БИРЮКОВА Марина Александровна – поэт, журналист. Родилась в Саратовской области, окончила биологический факультет Саратовского государственного университета, много лет работала в журналистике, в настоящее время заместитель главного редактора журнала «Православие и современность», издаваемого в Саратовской епархии. Стихи публиковались в журналах «Арион», «Волга», «Волга-XXI век», «Фома», «Альфа и омега», «Сибирские огни». Лауреат литературной премии имени Валерия Прокошина. Автор нескольких книг стихов. Живёт в Саратове.
 

  Акафист
"До самой Казанской стояло тепло..."
Коломна
Белый крест
Голоса
 

АКАФИСТ

Верхотворче небесного круга,
для чего я Тебе говорю,
что густа мурава и упруга,
что река отразила зарю,

что щебечут и возятся в гнёздах,
что в ольховой пыльце валуны?
О луне говорю и о звёздах –
словно Ты не Создатель луны

и  не знаешь чего-то об этом…
Не Тебе это надо, а мне –
удивлённой закатом, рассветом,
восхожденьем плюща по стене…

Я Тебя не умею иначе
славословить, затем и пою
про антоновку с мальтом на даче,
про осеннюю клумбу свою,

про снежок на коричневых листьях,
про кота, что полез на чердак…
Я погибла б давно, не молись я
и не славь Тебя хоть бы и так.




* * *

До самой Казанской стояло тепло, 
под палой листвою трава зеленела,
блаженное облако небом текло,
и радостно было, и не было дела

до старости близкой. А что же теперь?
Порывами зыблемы светлые кроны, 
зеленою краской покрашена дверь
часовни во имя Казанской иконы.

Простая икона – лицо и Дитя,
простая история – близкая старость,
сознанье, что мало осталось, хотя – 
не так ведь и мало, на деле, осталось!

Хотя бы совсем ничего впереди – 
ужель не довольно одной только этой
часовни с большою иконой среди
осиновой рощи сырой и раздетой?




КОЛОМНА

В Коломне старой медленно стареть,
 в чудной резной избушке с мезонином –
то воду греть, то овощи тереть,
то пышки печь с корицей или тмином.

Не доживать, а просто полно жить –
ведь в том теперь и счастье, и спасенье,
что, если есть куда ещё спешить,
то лишь к обедне ранней в воскресенье.

И если есть чего ещё желать,
то вот оно, и нет его желанней…
(В комоде чёрном спрятана  тетрадь 
для всех чудес – за поздней и за ранней)

В Коломне жить, не сравнивая дней –
как дар от Бога, каждый принимая…
Беда ли то, что я живу не в ней?
Я в ней гостила в середине мая –

когда цвели калина и сирень,
когда гроза прошла, сверкая, мимо…
И то, что дал мне тот, в Коломне, день,
не только в ней, надеюсь, применимо.




БЕЛЫЙ КРЕСТ

Всем безвестным хорошим людям
общий памятник – белый крест –
а не то мы про них забудем…
Разве мало в России мест,

где белеть бы он мог – меж ёлок
и берёзок, такой простой…
И привел бы к нему просёлок,
и сказала б себе я – стой;

а с кого б начала я – с Веры,
с Валентины, с Петра?..
Стою,
благодарная им без меры
не за что-нибудь – за свою

жизнь – поскольку была у края
и за краем, и спасена –
долго-долго,
перебирая
их негромкие имена.




ГОЛОСА

Родниковое, грибное
обречённое село;
тех, кому оно родное.
сколько в землю полегло:

кто на кладбище в лесочке,
кто далече – по фронтам…
Голоса и голосочки
раздаются тут и там:

«Мамка, дай!..» «Васятка, где ты?»
«Фрол Панкратьич, пощади!»
«У вдовы-то дочки-светы
уж на выданье, поди!»

«Вон кутёнок твой – под лавкой!»
«Царь отрёкся – быть беде!»
«Комиссар, годи, не гавкай…»
«Где ж он, сын твой?» «Знать бы, где!»

«Раскумекай, председатель –
поморозим семена!»
«Закрываем церкву к дате…»
«Люди добрые, война!..»

…Церкви рыжие руины,
тут же ржавый обелиск;
все берёзки да рябины,
да грибов – не оберись:

прямо в бывших огородах.
у безлюдного жилья…
«Померла твоя-то в родах,
а дитё кормила я»

Вот отечество земное –
Богом смазанная ось…
Тех, кому оно родное  –
сколько за год родилось?