КАЗАЧЬЯ СКРИПКА
От белых гор издалека
Прохладу вниз несёт река
Меж краснотала, ивняка,
я помню это.
Под солнцем нежатся сады,
Качая тяжкие плоды,
И, как теплом, налито счастьем
моё лето.
Возница спит,
арба скрипит,
Безмолвно пыль столбом кружит,
И никогда с дороги в степь
тот смерч не сходит.
И только жаворонок в зной
Поёт, играет надо мной,
Казачьей скрипкой мне
мелодию выводит.
Но я бросил тебя,
моя музыка,
Я в той песне слова позабыл.
Я забыл, как тропинкою узенькой
Босиком над рекою ходил.
И на каменных улицах города,
Где витрины огнями манят,
Обернулась ты, музыка,
горечью,
Ты, как водка, точила меня.
Да позвал меня клин журавлиный,
Что в родные места улетал,
Где я мать без защиты
покинул
И невесту чужому отдал.
В моем краю –
такое разоренье!
Морозом лютым выжгло все сады.
Калина чёрною свечой
на погребенье
Роняет в снег кровавые плоды.
Куда ни глянь – одни снега,
ни голосов, ни огонька,
Скрипит, качаясь на одной петле,
калитка...
И только плачет надо мной,
над головой моей седой,
Над моей горькою судьбой
казачья скрипка.
ТРАНСВААЛЬ (ЗА ОХТОЮ)
За Охтою, за Охтою,
На Выборгской стороне
Вчерашние солдаты пели о войне.
Метался дым над трубами,
Закат горел в огне
«Трансвааль, Трансвааль,
Страна моя,
Ты вся горишь в огне…»
Со смены шли рабочие,
За Охтой дождик лил,
Лениво гармошку ворочая,
Безногий на водку просил.
Убитых фотографии
Желтели на стене
«Трансвааль, Трансвааль,
Страна моя,
Ты вся горишь в огне…»
Вагоны, бараки, землянки,
Марлевый вдовий уют.
Утрами промозглыми, ранними
По карточкам хлеб дают.
Сквозь годы, расстояния
Звенит, болит во мне
«Трансвааль, Трансвааль,
Страна моя,
Ты вся горишь во мне…»
ПАМЯТИ В. ВЫСОЦКОГО
В полярном порту, где грохочут лебёдки,
Где сызмалу – все моряки,
Я надпись увидел «Владимир Высоцкий»
Белилами от руки.
Я номер не помню того тихохода –
Буксир был, как зек, безымян,
Но нынче весь порт его кличет «Володей»,
А там капитаном Иван.
Припев:
Россия, мы все твои дети,
Прикажешь – готовы на смерть,
Но доли страшней нет на свете –
От имени Родины петь.
Над городом ночью ни звука,
Но гулом полна голова.
Какая смертельная мука –
Искать и чеканить слова.
Я рад, что не лайнер-бездельник
Нёс имя его на борту,
А чёрный, как злой понедельник,
Буксир-работяга в порту.
«Владимир Высоцкий» идёт меж торосов,
надорванным басом кричит.
И, надпись читая, бледнеют матросы
И шапки снимают бичи.
Припев:
Россия, мы все твои дети,
Готовы на труд и на смерть,
Но доли страшней нет на свете –
От имени Родины петь.
Когда над страною ни звука
И кругом идёт голова,
Какая смертельная мука –
Подсказывать людям слова.
В полярном порту, где грохочут лебёдки,
Где сызмалу – все моряки,
Я надпись увидел «Владимир Высоцкий»
Белилами от руки.
Он шёл, как судья, как хозяин,
Среди иностранных бортов.
Его рулевой, крепко в палубу впаян,
Стоял, как инспектор Жеглов.
1981