Русская поэзия | Юрий Леднев

Юрий Леднев

 
 
ЛЕДНЕВ Юрий Макарович (1929–2001) родился в городе Макарьев Костромской области в семье учителей. Окончил Макарьевское педучилище и Литературный институт имени А.М. Горького. Работал сельским избачом и учителем, в журнале «Советская милиция», ответственным редактором районной газеты «Красное знамя» в Рузе Московской области, собкором ТАСС по Вологодской области, главным редактором юмористической газеты «Вологжане улыбаются». Автор книг стихов: «Люди и флаги» (1967), «Подорожники» (1972), «Память» (1976), «Деревенские куранты» (1979), «Яблоко мира» (1982), «Сон на заре» (1988), «У родника» (1988), «Горсть морошки» (1998). Писал фантастическую прозу и книги для детей. Писал песни в содружестве с А. Островским, О. Агафоновым и другими композиторами. Стихотворения Леднева переведены на английский, испанский, немецкий, французский языки. Жил в Вологде.
 

  Ты назови его Иваном
Последняя спичка
 

ТЫ НАЗОВИ ЕГО ИВАНОМ

-

И пусть красивых, иностранных

Имён – без края и конца,

Ты назови его Иваном.

Пусть будет в деда и отца.

-

Отдай ему цветов поляны,

И шум лесов, и волны рек.

Ты назови его Иваном.

Пусть будет добрый человек.

-

Не дай ты жить ему обманом

И видеть правду помоги.

Ты назови его Иваном.

Пусть перед ним дрожат враги.

-

Пусть он друзей узнает рано

И не посмеет их предать.

Ты назови его Иваном.

Пусть бережёт отчизну-мать.

-

И пусть ему не будет странным

Нести пуды чужих забот.

Ты назови его Иваном.

Пусть верит он в простой народ.

-

И пусть по звёздным океанам

Несёт он жизни торжество.

Ты назови его Иваном,

Иваном, помнящим родство.





ПОСЛЕДНЯЯ СПИЧКА

-

Один человек из десятка неробких,

один из моих стародавних друзей,

единственной спичкой в обычной коробке

пополнил недавно домашний музей.

Чудачество?

Дань собирательской моде?

Я так и решил бы скорее всего,

когда б не узнал, что зимою, в походе,

от смерти спасла это спичка его.

Он нёс как последнюю в жизни надежду

её сквозь пургу,

сквозь ночную тайгу,

в промёрзшей насквозь, задубелой одежде

рискуя упасть и уснуть на снегу.

Велик  был соблазн у костра обсушиться,

и руки согреть, и испить кипятка.

Для этого надо лишь было решиться

и чиркнуть селитрой о бок коробка.

Но если огня неокрепший росточек

завянет в бессильной озябшей горсти,

достанет ли силы,

чтоб в сумраке ночи

в отчаянье диком с ума не сойти?

Он шёл, побеждая версту за верстою,

прижав коробок под фуфайкой к груди,

пока не увидел окно золотое,

мелькнувшее там, далеко впереди...

Вот так же, родная,

сквозь холод и снежность

впотьмах прошагавший версту не одну,

как спичку последнюю,

я свою нежность

принёс к твоему золотому огню.