* * *

Дождя отвесная река

без берегов в пределах взгляда,

впадая в шелест листопада,

текла в изгибах ветерка.

-

Она текла издалека

и останавливалась где-то.

И, как в мелодию кларнета,

в объём вступали облака.

-

Я не видал подобных рек.

Все эти заводи, стремнины

мне говорили: без причины

в ней где-то тонет человек.

-

И лужи, полные водой,

тянулись вверх, когда казалось,

что никому не удавалось

склоняться, плача, над собой.

* * *

Такую ночь не выбирают –

Бог-сирота в неё вступает

и реки жмутся к берегам.

И не осталось в мире света,

и небо меньше силуэта

дождя, прилипшего к ногам. 

-

И этот угол отсыревший,

и шум листвы полуистлевшей

не в темноте, а в нас живут.

Мы только помним, мы не видим,

мы и святого не обидим,

нас только тени здесь поймут. 

-

В нас только прошлое осталось,

ты не со мною целовалась.

Тебе страшней – и ты легка.

Твои слова тебя жалеют.

И не во тьме, во мне белеют

твоё лицо, твоя рука. 

-

Мы умираем понемногу,

мы вышли не на ту дорогу,

не тех от мира ждём вестей.

Сквозь эту ночь в порывах плача

мы, больше ничего не знача,

сойдём в костёр своих костей.

    * * *

Пустая телега уже позади,

и сброшена сбруя с тебя, и в груди –

остывшие угли надежды.

Ты вынут из бега, как тень, посреди

пустой лошадиной одежды.

-

Таким ты явился сюда, на простор

степей распростёртых, и, словно в костёр,

был брошен в веление бега.

Таким ты уходишь отсюда с тех пор,

как в ночь укатила телега.

-

А там, за телегой, к себе самому

буланое детство уходит во тьму,

где бродит табун вверх ногами

и плачет кобыла в метельном дыму,

к тебе прикасаясь губами.

-

Небесный табун шелестит, как вода,

с рассветом приблизятся горы, когда

трава в небесах заклубится

и тихо над миром повиснет звезда

со лба молодой кобылицы.

  * * *

   Памяти сестры

Область неразменного владенья:

облаков пернатая вода.

В тридевятом растворясь колене,

там сестра всё так же молода.

-

Обручённая с невинным роком,

не по мужу верная жена,

всю любовь, отмеренную сроком,

отдарила вечности она.

-

Как была учительницей в школе,

так с тех пор мелóк в её руке

троеперстием горит на воле,

что-то пишет на пустой доске.

-

То ли буквы непонятны, то ли

нестерпим для глаза их размах:

остаётся красный ветер в поле,

имя розы на его губах.

-

И в разломе символа-святыни

узнаётся зубчатый лесок:

то ли мел крошится, то ли иней,

то ли звёзды падают в песок.

-

Ты из тех пока что незнакомок,

для которых я неразличим.

У меня в руке другой обломок –

мы при встрече их соединим.

* * *