* * *

В атаку поднимаюсь

И, как любой другой,

С землёю обнимаюсь,

Целуюсь со стернёй.

На рыхлой, волглой пашне

Уж на закате дня

Сошлись мы в рукопашной

На линии огня.

Среди огня и гула

И мировых страстей

Меня и резануло

Осколком до костей.

Такой горчащий запах

От выжженной травы,

И я у смерти в лапах

Лежу ничком в крови.

А кровь спеклась,

                           свернулась,

И ладно б, коли так –

Но чую, жизнь вернулась,

А мне не встать никак.

Не будь тех рук

                         сердечных,

Не дай воды испить,

Лежать бы, видно, вечно

В украинской степи.

– Ослаб я, санитарка, 

 Возьми мой автомат.

Тащи меня, Наталка,

Тихонечко в санбат.

От нестерпимой боли

Я в крик не закричу,

А умирать тем более

И вовсе не хочу.

Меня ещё поправят,

Починят кое-как

И на ноги поставят

Для будущих атак.

       * * *

Ах, эта молодость моя,

Короче летней ночи.

Мне б трели слушать соловья,

А мать: «Прощай, сыночек!»

-

Бедой захлёстнута страна,

Пылит на марше рота.

Легла на плечи мне война

Стволом от миномёта.

-

Шинелька – мой матрац и плед,

Она же и подушка;

Под боком – в восемнадцать лет –

Железная подружка.

-

Солдаты вёрстам счёт вели,

Вздыхая в передышках

Кто помоложе – о любви,

Постарше – о детишках.

-

А я всем сердцем об одном –

О маме да о маме.

Хотя считался стариком,

Испытанным боями.