|
 |
|
Русская поэзия | Михаил Шелехов |
|||
|
Михаил Шелехов |
|||
ШЕЛЕХОВ Михаил Михайлович родился в 1954 году в деревне Плотница Брестской области. Окончил факультет журналистики Белорусского государственного университета, Высшие курсы сценаристов и режиссёров при Госкино СССР и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Работал в журналах, на Белорусском телевидении, главным редактором студии телефильмов «Кадр», главным редактором киностудии «Беларусьфильм», заместителем главного редактора журнала «Беларуская думка». Поэтические сборники: «Слово ненастное, слово лазурное», «Песни родильного отделения», «Ангел уличный». Автор сценариев художественных фильмов. Лауреат премий имени М. Горького, имени А.П. Довженко. Живёт в Минске.
|
||
|
Хирургия Великая русская стена Лампада Красные ангелы История любви |
||
|
Хирургия
Дайте Родину хоть контрабандой! Привезите мне лист лопушиный, Зачерпните стеклянною банкой Самой жгучей, как юность, рябины. - Я лежу в полевой хирургии, И стоит у больничного входа Тихий ангел далёкой России В ароматах карболки и йода. - Я болею вторую неделю, Я тоской свою душу мотаю… Привезите любую Расею, Я в ней гордую Русь угадаю! - Привезите мне бедную лужу, И блаженный кусок чернозёма, И кузнечика кроткую душу, И окно материнского дома. - Я воронье гнездо нахлобучу, Я в малину зароюсь – в лукошке… Привезите мне серую тучу, Привезите Россию в ладошке! - Я не знаю, что будет со мною, Где я лягу, подбитый душманом? И сырая трава зверобоя Не залижет жестокие раны… - Нас по свету мотает удача, Только время назад оглянуться… Я на веточку вербную плачу, Я в Россию хочу окунуться! - Привезите Украйну и Север, Где весною – светло и широко, Белорусский заплаканный клевер И приморье Владивостока. - Чтоб взошли соловьиные ночи, Вместо ржавого солнца в зените, Привезите мне серые очи, Контрабандой вручите… Великая русская стена
Теснят, теснят Россию к бездне И негасимому огню, К резне, к чуме, к могиле в плесени И к смерти бледному коню. - Теснят Россию к урагану, К Китаю, Азии, войне, К безжалостному океану, Но прижимают лишь к стене. - Спиной к стене своей Победы, Глядим на мировой закат. Спиной к спине отцы и деды Расколотили насмерть ад. - Спиной к стене великой воли Неодолимого вождя Стоит Россия богомольно, А стену сокрушить нельзя. Лампада - Жизнь прожита. Лампада догорает. И поздно уж елея наливать. А свет смиренный напечатлевает Скудеющую на чело печать. - В потёмках мира мало чем отличен От темноты я. Но негромкий свет Ещё горит, среди живых привычен, И где меня уже почти что нет. - Но страшно думать, что за кругом здешним Не жгу лампады перед Божеством. И с каждым днём видением кромешным Всё чётче я рисуюсь в мире том. - В последний раз я жгу свою лампаду Под этим небом, где меня уж нет. И лестницу дрожащую – ко Граду Лампады бедной простирает свет. КРАСНЫЕ АНГЕЛЫ Мы – это ангелы, с которых содрали кожу, Брат мой индеец, люблю твою псковскую рожу. Ни людоеду, ни Гитлеру в диких Альпах И не мерещилась Русь поголовно в скальпах. Дом хорошо поджечь, чтоб в печи не гасло, Из соловьев хорошо давить соловьиное масло. Мозг славянина на вкус огнемёта – сажа. Брат мой индеец, сыграй мне на русском банджо! Брат мой индеец, ты знаешь, как бьют подонки, Как из ушей вытряхивают перепонки. Брат мой индеец, ты знаешь, как бьёт Европа, Старая сука в рейтузах из шевиота. Брат мой индеец, знаком ты со Старым Светом; От Магеллана расстрельное дело это, От Христофора расстрельное дело это, Брат мой индеец, спой мне о русском гетто. Рыжая дама Америка с плоским задом, Ты перепутала оргию с райским садом. Лысая дама Европа, уйми отродье! «Бойтесь рыжих и лысых» – живёт в народе. Рыжих и лысых старух потрясает похоть, Когда достаёт Россию смертельный коготь. Когда в белом саване Дом расшибают насмерть, Брат мой индеец, скажи, что такое Память? Мы – это ангелы, с которых содрали кожу. Брат мой индеец, до гроба тебя не брошу. Красные ангелы перед лицом Содома, Тверже, Россия, на марше Армагеддона! ИСТОРИЯ ЛЮБВИ Он в атаку пошёл, он не знал ничего, а попал под обстрел, как на чай к сатане. Персонально из пушки стреляли в него, видно, очень понравился той стороне. Как собрали его – по кускам, по частям – и снесли в медсанбат, он на ладан дышал! Но сестрицу увидел хорошую там и, буквально в могиле, к ней клеиться стал. – У меня организм, – он кричал, – пулемёт! Я тебя уведу, я тебя украду! Мы с тобою закатим такой Новый год, никаким проституткам не снилось в аду… И сказала ему медсестра по культям, что поскольку снарядом его разнесло, надо резать и душу доверить врачам. Если Бог не спасёт, то спасёт ремесло. Он шептал неприличные байки сестре и бессильной рукой за колено хватал. И никак его смерть не брала на заре, и никак хлороформ его душу не брал. Как гвоздями Христа, так ремнями его прикрутили, распяли на паре досок! И, как смертнику, чтобы не знал ничего, нацепили на голову грязный мешок. И пока его резали – все, кто хотел, – и бросали в ведро его бренную плоть, он зубами прогрыз свой мешок и – глядел, но сестру заслонял от солдата Господь. – Отойди! – он хрипел и таращил белок. И Господь отходил. И на место его приходил сатана, чтобы парень не мог медсестру соблазнить и не знал ничего. Заорал он: – Снимите свой драный мешок! Не хватало ослепнуть по вашей вине… – Но хирург запихнул в него пару кишок и поставил скобы на дырявой спине. Поломали пилу, хлороформ извели, кровь текла из него, как вода – в решето. Медицинские братья на двор сволокли две руки, две ноги и ещё кое-что. Он в мешке поседел, он на свет поглядел и увидел сестру и её красоту. – Приходи ко мне вечером! – он прохрипел, – я тебя уведу, я тебя украду. И когда уходил навсегда поутру, как младенец в пелёнки, завёрнут в бинты, он увёл за собой полковую сестру по причине великой её красоты. |
||
