Вечерня в осенней глуши
-
Вот стоим мы в церкви: я с женою,
сын со свечкой, тоненькой и пылкой,
и священник возле аналоя
в ризе, что протёрлась над затылком.
-
А на небе, на алмазном троне
Бог сидит в сияющих обновах,
смотрит сверху вниз из-под ладони,
видит храмик среди волн сосновых.
-
И, помедлив, сельскую церквушку,
где четыре человека мёрзнут,
будто детства дряхлую игрушку,
поднимает ласково на звёзды.
* * *
С сумасшедшим банковским счётом,
с сундуком драгоценных камней,
с яхтой, с замками, с самолётом,
с садом, полным птиц и зверей,
-
чёрт явился в мою квартиру,
изогнулся учтиво дугой...
И промолвил ему я тихо:
«Слишком поздно, мой дорогой!
-
Видишь русских стихов тетрадку,
что в нерусских краях сгниёт?
К сожалению, без остатка
я всю душу вложил в неё».
Одуванчики
-
В сторонке от посёлка дачного
живёт старуха вместе с кошкой.
И десять тысяч одуванчиков
молчат у низкого окошка.
-
Стоит изба над самым озером,
на днях её снесут бульдозером.
Но знают птицы и зверьё,
что есть защита у неё.
-
За дом, за кошку на диванчике,
за бабку, что устала жить,
все десять тысяч одуванчиков
готовы головы сложить.
Семья
-
Посёлок городского типа.
К забору притулилась липа.
Под липой шаткая скамья,
на ней сидит моя семья.
-
Отец с трескучей сигаретой,
мать с могилёвскою газетой,
сестра с тетрадкою для нот
и толстый безучастный кот.
-
Кругом растёт трава сырая,
сверкают звезды в вышине…
И я бы сел на лавку с краю,
но не осталось места мне.
* * *
Пускай приснится сон тебе,
такой цветной короткий сон
про то, как дед сидит в избе,
табачным дымом занесён.
-
А ты в матроске, на жнивье
стоишь и смотришь среди сна,
как головастики в бадье
всплывают кляксами со дна.
-
Петух шарманку заведёт,
и тихой жизни нет конца.
Колдунья-бабушка сойдёт
в жакете плисовом с крыльца.
-
Плетётся навестить куму,
чтоб посудачить при луне.
И неизвестно никому,
зато отлично видно мне,
-
что держатся дома, поля,
покой, Россия, небосвод
на мальчике среди жнивья,
который пропадёт вот-вот...