За туманом - иней
-
Молодость махнула мне косынкой синей,
Пал туман на землю там, где осень шла.
За туманом – иней, за туманом – иней,
Вот уже и роща вся белым-бела.
-
За туманом – иней, а за рощей белой?
А за рощей белой всё белым-бело.
Как же это время быстро пролетело,
Как же это рано снегу намело!
-
Ах ты, роща, роща – предзакатный пламень,
Пух не тополиный на твоих ветвях.
Я висков касаюсь тёплыми руками,
Но не тает иней на моих висках.
-
Ну и пусть не тает. Прошумел мой ливень.
С белыми снегами светлый месяц слит.
Пусть допишет песню кто-нибудь счастливый,
Как над белой рощей белый свет стоит.
ЗВЕНИ, ЩЕГОЛ
-
Когда звенит морозный дол,
Когда на сердце даль,
Ты спой о том, родной щегол,
Что больше жизни жаль.
Пусть отголоском лучших дней
Мне будет твой привет.
Ты спой о матери моей,
Которой больше нет.
Про белый сад, про отчий дом
Ты спой, как сердце вынь.
На той земле, на месте том
Седым-седа полынь.
О том, как вмёрз кленовый лист
В тот, первый в жизни, лёд,
Напомнит мне твой ломкий свист
И в детство уведёт.
Про то, что мне всего родней,
Звени, щегол, в рассвет...
И вновь о матери моей,
Которой больше нет...
Старый солдат
-
Копошится в мусоре старик,
Леденеют старческие слёзы.
Раньше было стыдно, но привык –
Шевелит костыликом отбросы.
-
Трудно стало доставать еду,
Ходит как закованный в колодки.
Он недавно Красную Звезду
Променял на две бутылки водки.
-
Посмеялась жизнь над стариком,
Над освободителем Европы.
Это он прикладом и штыком
Взламывал берлинские окопы.
-
Предали, надули старика
Красной меди бравурные трубы.
А его сам командир полка
Целовал в обветренные губы.
* * *
После метелей далёко
Видится в белых полях.
Чисто, морозно, высоко
Небо стоит на холмах.
И непонятно откуда,
Словно весна впереди,
Предощущением чуда
Светлое чувство в груди.
Ловишь ликующим взглядом
Заиндевевшую высь,
Там, над заснеженным садом,
Иней и небо сошлись,
Радостно чувствовать, слышать,
Думать, дышать высотой.
Только бы выстоять, выжить
С этой родной красотой.
ВЕЧЕРНЕЕ
-
Матушка-матерь, кровинка родная,
Свет полуночной звезды,
Скоро закончится тяжба земная
С миром огня и воды.
-
Знаю, тебе эти ведомы сроки,
Сколько мне жить одному.
Скоро предстану на отчем пороге,
Скоро тебя обниму.
-
Ты отзовись мне хоть искоркой синей,
Прежде чем кануть во мгле.
Матушка-матерь, забытого сына
Не забывай на земле.
* * *
Прости мне в пречистом сиянье
За тёмные годы мои.
На тёплой заре покаянья
Не поздно молить о любви.
-
Не поздно в берёзовой чаще
Заплакать, не чувствуя слёз,
О всех, над землёй просиявших
Сияньем соборных берёз.
-
Когда над бесовством и срамом,
Как древняя совесть земли,
На крыши поруганных храмов
Босыми берёзы взошли.
-
Прости мне их крестную муку,
Где страшно и глянуть в провал.
Как будто им светлую руку
Скорбящий Господь подавал.
* * *
От самого себя отстану,
От этой жизни перемётной.
Ни к чьей не прибиваюсь стае,
Поскольку я неперелётный.
-
Не лезу под чужую крышу,
На чём стою – того и стою.
Когда незримое предвижу,
Я слышу крылья за спиною.
-
Пока в России есть знаменья –
Я знаю, свет идёт откуда!
Россия — Божье озаренье,
А не бесовская причуда.
-
Она, спелёнутая в муки,
Принадлежит тому, кто слышит...
Она очнётся в трубном звуке,
И Бог уже над нею дышит...
* * *
Вот она драма земли,
Драма деревни –
В рёбра стропил проросли
Ветви деревьев.
-
Ветру раздолие выть.
В окна и двери
Стали взлетать и входить
Птицы и звери.
-
Воздух тлетворен и сыр,
Как на погосте.
Скоро слетятся на пир
Дикие гости.
* * *
Лес мой зелёный,
Укрой меня, беглого,
Я не убил никого.
Дай постоять мне
У дерева белого
Тающей тенью его.
-
Вот и стою в тишине
По колено,
Вот я и таю в тиши.
Будто бы вышел
Из долгого плена,
Будто бы камень с души.
-
В заводях дышит вода,
Как живая,
Воздух целуют во сне
Соловьи.
Каждое дерево,
Травка любая –
Чуткие нервы мои.
Граница
-
Облака плывут, как души,
Кем опустятся с небес?
Хорошо стоять и слушать
Ветер, птиц и снова лес…
Можно лечь в траву и лёжа
Думать, что ты есть и кто.
Никого здесь не тревожа,
Не вонзаясь ни во что.
Кто, чего, откуда тащит,
Отрешаясь от всего…
Муравей глаза таращит,
Ты таращишь на него.
Божий мир ещё творится…
Этот воздух голубой
Как последняя граница
Между Богом и тобой.
Читая Бунина
Вячеславу Клыкову
Читаю Бунина. Смеркается.
Но даль ещё освещена.
И птица медленно, как странница,
Летит, на весь простор одна.
-
Как трудно жить парящей птицею
В сожжённой злобою стране.
Сижу над бунинской страницею
В каком-то странном полусне.
-
Нет близкого и нет далёкого.
Есть восходящий лунный круг.
От одиночества высокого
Мне перехватывает дух.
-
Его душа была олунена –
Не разрыдаться, не вздохнуть…
В терновом странничестве Бунина
Мерещится мне русский путь.
Кожанка
-
Кожанка старая в музее
Висит, от времени рыжа.
И видят только фарисеи
Четыре дырки от ножа.
-
Экскурсовод водил указкой,
Как будто нервы щекотал.
Суровым временем обласкан,
В ней некий Яшка щеголял.
-
Ах, если б был он просто щёголь,
Была бы песня коротка.
А он людей в затылок щёлкал –
Палач железного ЧК.
-
Он не с мешочниками робил.
Он крупно бил и крупно брал.
Такой Есенина угробил
И Гумилёва расстрелял.
-
А чтобы знали, как он топал,
Какого взял вчера ерша,
Проткнул в кожанке и заштопал
Четыре дырки от ножа.
Завещание
-
«Похороните, как на фронте
Своих друзей я хоронил.
Шинелью старою накройте,
Я сорок лет её хранил».
-
Ещё сказал он, умирая:
«В гробу протезы не нужны…»
Прими его, земля родная,
Он наконец пришёл с войны!
Кольцо
-
Сыновним чувством схваченный в кольцо,
Смотрю, как дождик трудится над пашней.
Какое было у отца лицо
В атаке той последней рукопашной?
-
Накатывалась едкая слеза
От близкого слепящего разрыва.
Какие были у отца глаза,
Когда залёг весь батальон прорыва?
-
Какою мыслью был он напряжён,
Минуя поле минное вслепую,
Когда взяла убийственный разгон
Ему навстречу снайперская пуля?
-
Быть может, смерть заметила его
В бинокли с наблюдательного верха?
Я знаю всё о штурме Кенигсберга,
Я об отце не знаю ничего.
КЛАД
Прах встаёт вдали
А. Фет
Все, что было, – прахом сплыло,
Никаких примет.
Где, скажи, твоя могила,
Афанасий Фет?
В дни, когда в кровавой злобе
Шёл на брата брат,
Не в стихах, а в тленном гробе
Твой искали клад...
Край поэта сердцу дорог,
Я стою, притих:
В этих рощах, в этих долах
Твой написан стих:
«Я пришёл к тебе с приветом...»
Так прими поклон
С отягчённых белым светом
Четырёх сторон.
Может, буду я услышан.
Замирая, жду...
Оцветь розовая вишен
Как туман в саду.
...Может, мы еще отмолим
Грешный край земли.
Вон, как облако над полем,
Прах встаёт вдали.
* * *
Не хватало для глаз высоты
В размышленьях о вечном и юном,
Слишком низко склонялись цветы,
Напоённые холодом лунным.
-
Разгорался осенний закат,
Птицы в небе летели без крика.
В золотые просветы оград
Заползала, змеясь, повилика.
-
И покуда вершины берёз
На траве свои тени качали,
Мне казалось – ни тлена, ни слёз
Не бывает у вечной печали.
* * *
Ни щеглов не слышу, ни синиц.
Боже, от какого окаянства
Налетело столько тёмных птиц
В золотое русское пространство?
-
Вестники ль они грядущих драм?
Что пророчат сумрачно и резко?
Облепили стаи Божий храм,
Золотые гребни перелесков.
-
Кажется, лазурь сошла на нет
Под осенней русской высотою.
Кажется, что злато-синий свет
Навсегда разбавлен чернотою.
-
Жирно поднимаются с холма,
Очерняя белые берёзы.
Поскорее б русская зима!
Поскорее б русские морозы…
Дом Ипатьева
-
Ты гори, гори на заре, свеча.
Ты ещё с краёв не оплавлена.
Убиенного свет-царевича
Ты ещё, душа, не оплакала.
-
Белы косточки где искать его?
И нательного не найти креста.
Ты, Россия, вся – дом Ипатьева,
Где бесчинствует дух антихриста.
-
И стоит густой над землёю стон –
Это русский люд на Руси теснят.
Колокольный звон – похоронный звон,
Это Русь мою до сих пор казнят.
Русский лес
-
Вот живое царство истин,
О которых не прочесть.
Хорошо мне в птичьем свете,
Здесь не лезут в душу листья,
Потому что совесть есть.
Здесь живёт себе, кто хочет,
Кто кричит, а кто молчит.
Ворон в ельнике клекочет,
Филин по ночам хохочет,
И родник журчит, журчит.
Кто здесь свой, а кто гостящий?
Над ромашкой шмель жужжит,
Муравей хвоину тащит,
Стрекоза глаза таращит,
Воздух сетчато дрожит.
Вот и я на мох прилягу,
Как он мягок и белес.
А на кочках столько ягод...
Ты прости меня, бродягу,
Мой учитель, русский лес.
Буду умным, буду глупым.
Здесь, где ветер не угрюм.
Языком листвы не грубым
С высоко шумящим дубом,
Как с царём, поговорю.
Зашумит он, понимая,
Чем живёт моя душа.
Русский лес – преддверье Рая,
Всё душою обнимая,
Я хожу здесь без ножа.
Что мне надо – только видеть,
Слышать травы и цветы.
Что здесь можно ненавидеть –
Даже мысли нет обидеть
Эти гнёзда красоты.
И такое состоянье –
Словно ты, как лес, большой,
Словно нету расстоянья
(Только Божее сиянье)
Между небом и душой.
ПРОЩАНИЕ С ЛЕТОМ
-
До свиданья всё, что сокровенно…
Стало меньше над лугами света.
Возом свежескошенного сена
Прокатилось по деревне лето.
Прокатилось лето… Закатилось…
Закричали над полями птицы.
Лишь вчера мне радостное снилось,
А теперь не знаю, что приснится.
Закатилось… Что же мне осталось?
Перелесков розовых остылость.
Так храни оставшуюся малость
Как большую Божескую милость.
Не дрожи, осенняя осинка,
Мы у жизни все на перекате.
Кто-то машет синею косынкой
На закате лета… на закате.
Встреча
-
Меня вчера собака пожалела,
Зализывая ранку на руке,
И что-то очень важное хотела
Сказать мне на собачьем языке.
-
Обычная бездомная дворняга –
В глазах ни искры жадного огня.
Кусочек хлеба съела, бедолага,
Достоинство природное храня.
-
Ни хитрости, ни рабского вилянья,
Как у других, изнеженных в тепле.
Мне стало стыдно вдруг за подаянье.
Мы равны с нею матери-земле.
-
Прозрение, иль светлая минута,
Иль памяти зеркальная слеза?
Ах, нищенка, бездомница, откуда
Твои такие чистые глаза?
-
Я помню их, почти что человечьи,
Я где-то их не раз уже встречал.
С природою таинственные встречи
Я с детства за собою замечал.
-
Я чувствую всё чаще год от года,
Тревожась о деяниях живых:
К нам шлёт послов творящая природа
В земных и вечных образах своих.
-
За тем, как мы величием болеем,
Природа смотрит в миллионы глаз.
Нам кажется, что мы её жалеем,
А, может быть, она жалеет нас?!
* * *
Сергею Пискунову
Есть у меня одна
Лучшая из отрад:
Выйти, когда луна
Светит на тёмный сад.
-
Тихо стоять в саду,
Там, где листву видней.
В небе найти звезду,
Переглянуться с ней.
-
Шум налетит, как весть,
Но не рассеет свет.
Может быть, это и есть
То, чего в жизни нет.
* * *
Я живу на Родине, как в тире.
Если быть точней – на полигоне.
В русском истребляющемся мире
Титульная нация в загоне.
Я обложен с Юга и Востока,
А в славянском мире так туманно…
Запада недремлющее око
В наши окна зырит постоянно.
По какому злому наущенью
Сердце не проглядывает солнца?
Стала моя Родина мишенью
Даже для вчерашнего чухонца.
Каждому отметиться охота,
Словно едкой окисью на меди.
Вот она, вселенская охота
На большого русского медведя!
Отовсюду слышатся угрозы.
Выживают из глубин и высей.
Стыдно каменеть великороссам
Перед мировою закулисой!
Разве непонятно – в этом мире
Мы одни, как перст, на белом свете.
Мы живём на Родине, как в тире,
У беды грядущей на примете.
Русскому Отечество – свобода!
Русские – мы многое сумели…
Если б у властей и у народа
Были совпадающими цели…
Что же, православные, мужайтесь!
С нами Бог и сам Георгий-витязь.
Русские всех стран, соединяйтесь!
Русские всех стран, объединитесь!
* * *
Как бы ни был славен и почётен –
Вечность не примеривай к себе.
Ты в своих поступках под отчётом
Господу, Отечеству, Судьбе...
-
Выходи за них на поединок,
Защищай их, жертвуя собой,
И тогда сольёшься воедино
С Господом, Отечеством, Судьбой...
* * *
Всё при мне – вожди менялись
На хороших и плохих,
За убитых извинялись,
Забывали про живых.
Поминать убитых, Боже,
На три века хватит впрок.
А живые смертны тоже,
Только им не вышел срок.
Как умрут, тогда и скажут.
Пожалеют. Всё потом...
И кого-нибудь накажут
Историческим судом.
Будет старый царь развенчан,
Будет новый на коне.
Но от этого не легче
Ни тебе, старик, ни мне.
ПЧЕЛА
Поистёрла крылышки пчела
В луговом цветущем бездорожье.
В венчике ромашки умерла,
Как уснула труженица Божья.
А когда просохла тишина
Там, где конь травою сочно хрупал,
Муравей, трудяга как она,
Приволок её под хвойный купол.
Пчёлы не волнуются о ней
И никто искать её не будет.
В лихорадке медоносных дней
Сколько их в свой домик не прибудет…
Без вести пропавшая в лугах –
Жизнь пчелы, как Божия отрада!
Пчёлы умирают на цветах –
Лучшей доли и желать не надо.
* * *
Валерию Рогову
Какое счастье – совпадать
С простором синим.
Ещё даётся благодать –
Любить Россию.
Лиловый вереск по холмам,
Речную роздымь,
Где отдалённый Божий храм
Дрожит, как воздух.
Неопалимый Божий куст,
Купель, купина.
И, как молитва детских уст,
Светла долина.
Нет, русский вечер не погас,
Не взят на пику.
О, сколько здесь молилось глаз
Святому лику.
О, Господи, молю и впредь
Хоть сквозь пустыню,
Но дай на Родину смотреть,
Как на святыню!